— Побеждал!.. Вкалывал честно, скромно и ненароком в герои выскочил. Вот так. Переварил? Страна должна знать своих героев!
Эх, друг, не слышал ты и не видел, как накостыляли этому самому «герою» шею его товарищи.
— Чего ухмыляешься, старик?
— Так... своим мыслям. Ей-богу, я не герой, Ваня!
— Недотепа! — Гущин хлопнул меня по плечу. — Ладно, подойдем к твоему рейсу с другой стороны. Знал ты, спускаясь с горы, что ждут тебя доменщики, что в твоих руках жизнь и смерть печей, построенных народом с такими трудностями, с такими жертвами?
— Некогда было так заноситься.
— Недотепа, я же говорю!.. Как грудному разжевываю, а он все никак проглотить не может. Пораскинь мозгами, старик! Твой обыкновенный поступок полон самого великого политического смысла. Так и запишем.
Ваня ловко и быстро, в одну минуту заполнил страницу блокнота непонятными каракулями, будто стенографическими знаками.
— Прометей, между прочим, тоже был скромнягой. Но благодарное человечество внесло его имя в календарь величайших мучеников-героев под номером один.
— Брось!.. Еле-еле ноги я уволок от этого «побежденного» урагана. До сих пор башка громыхает и руки дрожат. Видишь?.. Думал, в пропасть катимся, думал, костей не соберем. Душа в пятках была. А помощник так просто сбежал с паровоза.
— Что ж, правильно! Живой ты человек! Боялся, но не отступил. Дрожал телом, но не падал духом. Вот это и есть самый чистопробный героизм, старик!
— Заткнись, Ваня. Давай закурим. Табак есть?
Он бросил на стол красный резиновый кисет и пренебрежительно посмотрел на меня.
— Старик, кажется, я понял тебя. Ты настолько иссушил свое тело и душу святостью, что сквозь ребра просвечивает солнце. Не переварил? В одной умной книжке я вычитал полезный рецепт: «Если ты видишь молодого человека, который своими помыслами устремлен к небесам, хватай его за ногу и тяни на землю».
И он неожиданно схватил меня за ноги, дернул, свалил.
Сидим оба на полу, хохочем.
Ваня Гущин — наша большая достопримечательность. Без него не обходятся ни торжественные собрания, ни конференции, ни митинги, ни слеты, ни новые представления в цирке, ни концертные выступления заезжих знаменитостей. Он показывал Магнитку писателям Демьяну Бедному, Катаеву, Малышкину, певцу Собинову, иностранным делегациям, всем почетным гостям. Он точно знает, сколько на такое-то число вынуто на строительстве миллионов кубометров земли, сколько уложено бетона и кирпича, сколько израсходовано металла, какая заводская мощь приведена в действие и сколько на подходе. У Вани Гущина можно получить любую справку. Он знает, какой артелью был вынут первый котлован, кто добыл первый вагон руды, кто включил рубильник на временной электростанции. Пожары, обвалы, все несчастные случаи тоже попали в записную книжку Гущина. Он хранит полный комплект «Магнитогорского рабочего» с первого дня его выпуска. И все, что печаталось в Магнитке, копии приказов Губаря, его распоряжения, записки, копии телеграмм, листовки — все попало к Ване. И особо важные телефонные разговоры начальника Магнитостроя с наркомами, с секретарями ЦК записаны Ваней для истории. Летописцу все необходимо. Ваня Гущин может сказать, заглянув в один из своих дневников, какая погода была в тот день, когда строители-пионеры отгрохали первый барак и пробурили первую скважину на горе Магнитной, чем кормили землекопов первого октября 1930 года и восьмого августа 1932-го, сколько тогда стоил на базаре фунт мяса и крынка молока, как отоваривались продовольственные карточки.
Я видел у Вани фотографии, на которых запечатлены исторические моменты жизни Магнитки: закладка первой домны, выдача первого чугуна, первая добытая руда. И всюду неизменно присутствует Ваня Гущин.
Немыслима Магнитка без Вани. |