|
Ее наряд напомнил мне мою сестру, одетую в стиле восьмидесятых. — Что? — переспросил я, выуживая стакан из кувшина. — Клоун из «Оно» Стивена Кинга, — пояснила Брук. — Нет, — ответил я, выжимая рукав и промокая его салфеткой. — А того клоуна звали, кажется, Пеннивайз. — Не знаю, я эту книгу не читала, — сказала она, глядя мне в глаза. — Дома у меня ее нет, но я видела обложку, поэтому решила, что ты одет, как он… Вела она себя странно, словно… Я не мог сказать наверняка, что она собой представляет. Объясняя реакции людей, которых хорошо знал, я понимал, что они чувствуют, но Брук была для меня как закрытая книга. И сказал первое, что пришло в голову. — Ты панк? — Что?! — Ну, как называют этих людей из восьмидесятых? — спросил я. — Ах это! Она рассмеялась. У нее был красивый смех. — Вообще-то, я — это моя мама… Ну то есть это ее одежда. Она носила ее в старших классах. Наверное, надо говорить, что я Синди Лопер[15] или что-то в этом роде, потому что одеться как твоя мать — просто глупо. — Я одет почти как моя мать, — сказал я. — Но меня беспокоит, что скажет мой психотерапевт. Она снова рассмеялась, и я понял: она думает, что я шучу. Вероятно, это к лучшему, поскольку рассказ о второй части костюма моей матери (гигантский нож мясника, протыкающий голову) напугал бы ее до смерти. Брук была довольно хорошенькая: длинные светлые волосы, сияющие глаза, а когда она улыбалась своей открытой улыбкой, на щеках появлялись ямочки. Я улыбнулся в ответ. — Привет, Брук, — сказал Роб Андерс, приближаясь к нам с коварной ухмылкой. — Что ты разговариваешь с этим сопляком? Он все еще клянчит сладости у соседей на Хеллоуин. — Правда? — сказала Брук, глядя на меня. — Я тоже собиралась пойти, но сомневалась… Это так увлекательно, хотя мы уже старшеклассники. Может быть, я не понимал эмоции Брук, но что касается смущения, то я слишком хорошо знал это чувство и ошибиться не мог: Роб Андерс просто излучал смущение. — А… ну да, — промямлил он. — В этом и правда что-то есть. Может, там и встретимся. Я неожиданно почувствовал желание воткнуть в него нож. — Да, Джон, а что насчет этого клоунского одеяния? — сказал он, переключая внимание на меня. — Ты собираешься для нас пожонглировать или, может, с разбегу врежешься в машину? Он рассмеялся и повернул голову, чтобы посмотреть, смеются ли ребята. Но они болтали с Марси Дженсен — она была котенком, и этот костюм не оставлял сомнений, почему Макс вдруг так заинтересовался ее бюстгальтером. Роб внимательно посмотрел в ее сторону и резко отвернулся: — Ну так что, клоун? Чего лыбишься? — Ты классный парень, Роб, — сказал я. Он смотрел на меня в недоумении: — Чего? — Ты классный парень, — повторил я. — И костюм у тебя отличный. Мне особенно нравится эта дырка от пули. Я надеялся, что теперь он уйдет. Говорить приятные вещи людям, которые бесят, — это одно из моих правил, так я старался понизить градус кипения, но теперь уже не знал, надолго ли меня хватит. — Ты что, издеваешься? — спросил он, смерив меня разъяренным взглядом. У меня не было правила на тот случай, если человек, которому я сделал комплимент, не уходит. — Нет, — ответил я, пытаясь импровизировать. Но меня уже несло. Я не знал, что еще сказать. — Я думаю, ты лыбишься, потому что умственно отсталый, — сказал он, подходя ближе. |
