— Слушай меня, — сказал он мне, целясь в ошеломленного мальчика. — Ты ведь не хочешь, чтобы я его убил, правда?
— Не хочу, — выдохнул я.
Клиент никогда не простит нам смерти сына.
— Тогда пусть он станет таким, как мы. Пусть он помнит то, что помним мы. Пусть он будет одним из нас. Ты ведь можешь это сделать?
— Нет…
— Тогда он умрет! — и выстрелил.
Тонкий луч лазера прошил пол возле ладони оригинала. Клон действительно не шутит. Впрочем, шутить они, пожалуй, и не умеют.
— Хорошо, — согласился я. — Я это сделаю.
Под взглядом тридцати трех одинаковых взглядов я стер память Дэна и заменил ее на память одного из клонов. Затем, повинуясь немногословным приказам, составил текст «Договора»: «Теперь он один из нас. Попробуйте его найти — и он умрет. Попробуете изменить нашу жизнь — и он умрет. Рискните, и посмотрим, кто быстрее».
— Ты не попросишь свободы? — удивленно спросил я, посмотрев на «Договор». — Я могу тебя вывести отсюда.
— А зачем? — усмехнулся клон. — Здесь еда, дом, уход и не надо работать. Нам нравится такая жизнь.
Луч лазера вошел в мой висок. Голова взорвалась болью. В воздухе запахло жареным мясом и жжеными волосами. И все же умирать неприятно.
— Марк, идиот! — простонал я, задыхаясь от позывов к рвоте.
Брат щелкнул кнопками, стянул меня с мнемокресла и заставил встать на четвереньки. В тот же миг меня вырвало желчью.
— Боже…
Память о смерти профессора сотрясала мое тело. Сердце билось гулко, отзываясь толчками в висках, и новый позыв к рвоте вывернул меня наизнанку.
— Отойди! — закричал я, отталкивая брата.
— Ты должен был увидеть, как он умирал, — жестко ответил Марк.
— В его шкуре?
Меня вновь скрутило от боли. Застонав, я сжался в комок и почувствовал, как по подбородку потекли капли желчи. Что-то кольнуло меня в шею, и сразу же по телу разлилась благословенная прохлада.
— Лучше? — тихо просил тот Марк, что стоял слева.
Лекарство подействовало не совсем так, как мне хотелось. Вроде стало легче, но я даже встать не мог самостоятельно: перед глазами все крутилось, хотя голова и была ясной.
— Почему ты не приехал? — медленно спросил я.
— Я хотел приехать, — ответил Марк, делая мне очередной укол. — Но флаер, в котором я ехал с родителями, сбили. К счастью, там были только наши биоклоны. Потерять одного из них неприятно… но все же лучше, чем умереть. Профессору вот повезло гораздо меньше — твои клоны добрались до его оригинала.
С помощью другого Марка мне удалось встать.
— Когда мы прилетели, — продолжил он, — профессор и его помощники были мертвы, биоклоны спали в дормитории, а на столе лежал этот самый «Договор». Я знал, что ты однажды себя выдашь, потому оставил здесь две своих личности. Я мог бы найти тебя иначе, но мне хотелось, чтобы ты сполна усвоил урок.
Этот Марк и его «уроки»! Не может все объяснить и сделать, как все люди, не, ему подавай «ты сам должен понять, сам должен прочувствовать, сам должен и выкарабкаться».
— Не знал, что это зайдет так далеко, прости.
За стенами школы бабахнуло. Меня вновь чуть было не вывернуло наизнанку, а вот оба Марка засмеялись, заразительно, как в детстве, и, схватив меня за руки, потащили прочь из лаборатории:
— Гроза! — в один голос прокричали они, несясь по коридору. |