Да и ты пойдешь своей дорогой

         Распылять безрадостные дни,

         Только нецелованных не трогай,

         Только негоревших не мани.

         И когда с другим по переулку

         Ты пройдешь, болтая про любовь,

         Может быть, я выйду на прогулку,

         И с тобою встретимся мы вновь.

         Отвернув к другому ближе плечи

         И немного наклонившись вниз,

         Ты мне скажешь тихо: «Добрый вечер…»

         Я отвечу: «Добрый вечер, miss».

         И ничто души не потревожит,

         И ничто ее не бросит в дрожь,—

         Кто любил, уж тот любить не может,

         Кто сгорел, того не подожжешь.

    4 декабря 1925

«Может, поздно, может, слишком рано…»

         Может, поздно, может, слишком рано,

         И о чем не думал много лет,

         Походить я стал на Дон-Жуана,

         Как заправский ветреный поэт.

         Что случилось? Что со мною сталось?

         Каждый день я у других колен.

         Каждый день к себе теряю жалость,

         Не смиряясь с горечью измен.

         Я всегда хотел, чтоб сердце меньше

         Билось в чувствах нежных и простых,

         Что ж ищу в очах я этих женщин

         Легкодумных, лживых и пустых?

         Удержи меня, мое презренье,

         Я всегда отмечен был тобой.

         На душе холодное кипенье

         И сирени шелест голубой.

         На душе – лимонный свет заката,

         И все то же слышно сквозь туман,—

         За свободу в чувствах есть расплата,

         Принимай же вызов, Дон-Жуан!

         И, спокойно вызов принимая,

         Вижу я, что мне одно и то ж —

         Чтить метель за синий цветень мая,

         Звать любовью чувственную дрожь.