Васька степенно, по-мужски значительно протянул ладошку, утонувшую в широченной ручище Арбенина.

— Это с вами Лена интервью полгода добивалась? — выяснял Васька.

— Со мной, — признался Денис, не покаянно за длительность уговоров.

— И что, не получилось? — продолжил выяснения пацан. — Что-то быстро вы закончили.

— Мы решили продолжить дома за компьютером, а заодно и позавтракать, — спасая гостя от въедливых Васькиных вопросов, поспешила разъяснить Лена.

— Это правильно! — поддержал решение Васька и направился в кухню. — Нечего по всяким общепитам ерунду есть, желудок портить. Дома надо питаться. Ну, проходите, что вы там застряли! — поторопил их уже из кухни.

— А сколько ему лет? — наклонившись к Лене, тихо спросил Денис.

— Мне тринадцать, и я все слышу! — отозвался из кухни Васька.

Денис стушевался! С детьми он как-то не умел, впрочем, как и с дамами, и с выражением чувств-эмоций. А Лена рассмеялась:

— Ничего, привыкнете! Поначалу все пугаются большой умности и рассудительности Василия Федоровича.

— Не пугаются, Лена, а удивляются, я ж не чудище какое!

— Проходите, Денис Васильевич, а то он так и будет оттуда реплики подавать, — пригласила еще раз Лена и потянула его за локоть.

Денис двинулся за ней, но с большой долей сомнения — мальчик, которого почему-то зовут Василий Федорович! Он понятия не имел, как надо с таким мальчиком общаться.

А Васька уже налил и включил чайник и засовывал в микроволновку разогревать большую тарелку с кулебякой, упомянутой Леной.

— Садитесь, — отдал он распоряжение вошедшим.

Лена подключилась к накрыванию стола — салфеточки, чашечки-блюдца, ложечки, вазочки с вареньем, тарелки, вилки-ножи под кулебяку. Денис сел на указанный стул и осмотрелся. Кухня большая и уютная, современная, он бы назвал свое ощущение от обстановки: теплое. И Елена здесь расслабилась, улыбалась открыто, без какого-либо подтекста, — может, прошло то неприятное, тяжелое, что накатило на нее в кафе?

Пока Денис осматривался, приглядывался, Лена с сыном успели накрыть на стол, мальчик Василий Федорович достал из печки блюдо с угощением и по кухне распространился совершенно фантастический, дурманящий запах домашних пирогов.

— Есть хочется, — как бы соглашаясь с кем-то, призналась Елена Алексеевна, раскладывая по тарелкам кулебяку.

Василий расположился напротив Дениса, придвинувшись со стулом вплотную к столу, так что упирался в него грудью.

— Лена говорила, что вы великий художник, — начал застольную беседу Васька. — Преувеличивает или и вправду великий?

Денис растерянно уставился на пацана. Мамаша странная, а сынок и того хлеще!

— Не тушуйтесь, Денис Васильевич, Василий Федорович у нас всегда так изъясняется, без подтекста и прямолинейно, как танк в бою.

Денис отхлебнул чаю, стараясь осторожно брать небольшую фарфоровую чашечку, рассматривая мальчишку, с удовольствием уплетающего пирог и запивающего его, прихлебывая, чайком из большущей кружки.

— А можно мне подобную кружку? — спросил вдруг Денис. — Я маленькие не люблю.

— У меня есть еще одна, — кивнул Васька и начал вставать, громко отодвигаясь от стола вместе со стулом.

И Дениса отпустило напряжение в паре с недоумением, когда он отметил это мальчишеское движение, а еще веселый вихор у него на макушке.

— Так вы не ответили, — поставив перед гостем кружку и наливая чай, допытывался пацан, — великий или так себе?

— Я не художник, скорее столяр-плотник, — глядя на поднимающуюся жидкость в кружке, вступил в диалог Денис.