Я говорил не раздумывая. И заметил его удивленный взгляд.

— Но к тому времени Мартин уже повзрослеет!

— Конечно, — ответил я поспешно. — И все-таки никто не знает, когда пробьет его час. Это может случиться уже завтра. Несчастный случай, тяжелая болезнь — и Мартин останется один. Что с ним тогда будет?

— Доктор Фройнд позаботится о нем.

— Да, — сказал я. — Может быть.

— Я уверен! — Хоенберг выпрямился и заговорил громче. — Он сам сказал мне. Мы говорили об этом.

— О моей смерти?

— Нет-нет, боже сохрани! Мы говорили вообще. У него в школе уже есть дети, потерявшие обоих родителей. Они живут там. Несколько комнат в школе оборудованы для таких детей. Он отец, у которого много детей, наш доктор Фройнд.

— Это действительно так? — Я почувствовал волнение.

— Да, господин Франк. — Он сказал, что взял бы всех детей, родители которых умерли, если бы у него было достаточно средств. Вы знаете, наверное, где-то в городе есть недостроенный отель. Там могли бы жить дети. Но для этого не хватает средств. Не так уж и много. Я думаю, имея миллион, его уже можно было бы открыть.

— Миллион?

— Да, господин Франк, — он спокойно и дружелюбно посмотрел на меня. — Но где его взять, этот миллион?

— Это верно, — сказал я, — Где же его взять?

13

Мне понадобилось десять дней, чтобы продать все украшения. Это заняло все мое время, и я ни разу не встречался с доктором Фройндом. Но как это было ни печально, я принял все как должное — я ведь делал это для него. Разумеется, я продавал драгоценности не в ювелирные магазины. Это было бы слишком рискованно. Я должен был выйти на венских подпольных торговцев. Это была самая сложная часть операции. «Черные» торговцы не доверяли мне. И я тоже им не доверял. Мы встречались в маленьких грязных кафе на канале, в офисах сомнительных адвокатов и в подъездах. Я торговался со многими интересующимися. Я разделил драгоценности на три части, и продавал их по отдельности. Меня принимали за мелкого воришку. Однажды меня обманули. Человек, который покупал бриллиантовое кольцо, исчез с ним в переходе, и больше я его не видел. Последний момент покупки всегда был рискованным, так как скупщики и воры, прежде чем достать деньги, сначала требовали товар.

Наконец, я продал все. Я был очень горд — за все вместе я получил 550 000 шиллингов, то есть больше полумиллиона. Кроме того, когда я наконец все посчитал, мне принадлежало, еще 80 000 шиллингов из 110 000 Лаутербаха и 55 000 немецких марок (40 000 марок я забрал на вокзале в Мюнхене и 85 000 — на вокзале в Аугсбурге. Из этих 125 000 марок в общей сложности 70 000 я потратил на драгоценности). Я обрадовался, когда увидел, что ничего не потерял и не потратил. Бумаги с подсчетами я сразу сжег. Поменять 55 000 марок было гораздо проще, чем продать драгоценности, и это заняло у меня всего два дня. Часть я поменял нелегально, остальное — в многочисленных банках по официальному — и конечно, более низкому — курсу и в дозволенном количестве. На двенадцатый день у меня было 935 500 шиллингов, то есть почти миллион. Из этой суммы я отложил 235 500 шиллингов. С оставшимися 700 000 шиллингов я перешел к второй части своего плана. В Вене в общей сложности сто четырнадцать почтовых отделений, в которых принимают денежные переводы. В каждом из этих отделений я в течение последующих двух дней отправлял переводы на сумму 6000 шиллингов. Я пользовался почтовыми карточками. В качестве отправителя я каждый раз вписывал какое-нибудь вымышленное имя и такой же адрес. На обратной стороне в графе «Заметки для получателя» я всегда писал: «От анонимного благотворителя».