Твою же мать! Взял склянку со столика у кровати и под изумленные взгляды царя, царицы и всей свиты, кинул на пол и растоптал сапогами.

– Не лекарство сие, а отрава! – мой голос заполнил всю комнату. Взгляд Аликс опять остекленел, народ впал в ступор. Все, кроме Хорна.

– Что вы себе позволяете?! – взвизгнул он.

– Да, Григорий, что происходит? – очнулся Николай.

– Сия отрава разжижает кровь у Алексия. А надо давать то, что сгущает!

– Откуда вам это известно? – врач не собирался уступать.

– Не твое дело – грубо ответил я – Но проверить за мной легко. Возьмите десятерых козлят или бычков, дайте етого аспирину пятерым из них. И отворите кровь.

– Всем? – Александра Федоровна приоткрыла алые губки, посмотрела на меня с испугом.

– Всем. Ежели те пятеро, что выпили аспирину, будут кровоточить дольше другой пятерки – значица, Гришка Распутин спас Алексия. Вот и весь сказ!

Я перекрестился, а за мной перекрестился царь и вся свита.

– Давай, маленький и ты с нами, – подвинув сиделку, я взял цесаревича за правую ручку, приложил ее ко лбу, к животу к правому и левому плечам. Ребенку это понравилось, он заулыбался.

– А что же сгущает кровь? – поинтересовался царь, подходя ближе.

– Так петрушка, – просто ответил я. – Молите ее сушеную мелко и давайте Алексию в каждой еде. Подали кашу – туда петрушку, суп – також травку внутрь.

Все продолжили пялится на меня с удивлением.

– Это какой-то антинаучный бред, – фыркнул Хорн, – шарлатанство.

Как раз бредом это и не было. В петрушке из всех продуктов больше всего витамина К, а он сгущает кровь. Мой отец страдал тромбами – мать запретила ему есть эту зелень, так я и запомнил.

– А також давайте жирное, – продолжил я, игнорируя врача, – сальце там, маслице…

– Я отказываюсь это слушать, ваше величество! – Хорн все никак не мог успокоится. – Если лечение цесаревича будет вестись по рецептам… этого… господина – я снимаю с себя всю ответственность!

– Постойте, постойте, Константин Харитонович, – Николай растеряно посмотрел на жену, та пожала плечами. – Ведь можно проверить как-то эту…теорию? На тех же бычках.

Свита закивала.

– Бычки не будут есть сало, – усмехнулся Хорн, – но в принципе эту теорию можно проверить в клинике доктора Калмейера. Я с ним знаком, могу попросить набрать пациентов для изучения вопроса.

– Уж будьте любезны, Константин Харитонович, – царь посмотрел на меня задумчиво. – А с тобой Григорий… Хочу приватно переговорить.

Мы вышли в соседний кабинет, который оказался классной комнатой. Стены были оклеены матовыми обоями оливкового цвета, стояли стеллажи с книгами и специальная грифельная доска. Пол закрывал бобриковый ковер цвета морской волны. Ясно, тут учатся цесаревны.

Я посмотрел на теорему Пифагора на доске, потер пальцем меловый след.

– Если насчет аспирины ты прав… – Николай сделал паузу, подошел к окну. Открыл форточку, достал сигарету из золотого портсигара. Начал ее мять в руках, не решаясь закурить, рядом как тень возник лакей с горящей спичкой. Тут же испарился будто его и не было – Николай слугу даже не заметил, «мебель» она и есть мебель.

– Надобно не только немецкие лекарства, а вообще все проверять поперву, – я встал рядом, посмотрел в окно. Среди деревьев парка чернела вода Детского пруда.