– А как вы допустили утечку информации? Откуда здесь взялась новостная газета?

– Я проведу внутреннее расследование и уволю виновного.

Аксель вздохнул.

– Не сомневаюсь. Я должен забрать ее?

Хоул пожал плечами.

– Нет, детектив. Подпишите бумаги, мы позаботимся о кремации и захоронении.

– Хорошо.

– Хотите с ней проститься?

– Нет. Не хочу.

* * *

Когда он вышел из больницы, на улице начался настоящий шторм. Ливень хлестал по газону, гнул деревья. Вода заливала глаза. Аксель нацепил шлем, сел на мотоцикл и окунулся в пьянящее чувство опасности, скорости и свободы, которых ему так не хватало. Он вел мотоцикл уверенно, зная, что его резина прекрасно подходит под такую дорогу, а все автомобилисты города включили аварийки, верные привычке показывать огни при опасной погоде или ситуации. И все, конечно, сбросили скорость.

Мощный мотор мотоцикла ревел, переднее колесо прорезало лужи, поднимая ураган брызг. Вода была всюду. Температура понизилась к ночи, но детектив не чувствовал холода. Адреналин разгонял кровь, предельная концентрация на дороге лишала возможности думать о чем-то еще. Это было перерождение и освобождение. Он просто отпустил себя, доверившись шестому чувству. Не планировал дорогу, не строил маршрут, не искал ответов на вопросы по следствию. Он слился с мотоциклом, радуясь, что залил полный бак перед тем, как ехать к Хоулу, и прощался с Сарой. С женщиной, которая пусть совсем ненадолго, но показала подростку, что он все-таки кому-то нужен. То, что потом все сломалось, сейчас не имело никакого значения. Тогда она помогла ему принять правильное решение и стать тем, кем он являлся по сей день.

Аксель остановил мотоцикл у кофейни Энн. Заведение было закрыто, но он подошел к двери и постучал. Подождал минуту. Постучал еще раз. Темные окна вспыхнули. Энн спустилась со второго этажа, открыла дверь. Посмотрела на него с легким удивлением. Он молча вошел внутрь, скинул куртку. Провел рукой по мокрым волосам. Она так же молча заварила чай. Темно-медные волосы собраны в густую косу, на шее – кулон, который он подарил ей несколько дней назад. Мягкий домашний свитер и такие же брюки. На ногах – тканевые тапочки с резиновой подошвой. Энн налила кипяток в термос, взяла с собой заварку из запаса кофейни и выключила свет. Аксель молча шел за ней.

Они ничего не говорили друг другу. Энн заварила чай. Темный, тягучий, с древесными нотками. Напиток согрел мужчину, и тот почувствовал, насколько на самом деле устал. Они сидели на мягком ковре, прислонившись спинами к кровати. Аксель медленно сполз, положил голову ей на колени. Он не заметил, как провалился в сон.

* * *

Маленькая квартира с темно-синими шторами на грязных окнах в старых деревянных рамах. Аксель стоит в дверном проеме своей крохотной детской, куда переехал из детдома, и смотрит в сторону кухни, совмещенной с комнатой Сары. На фоне темного ночного окна он видит черный силуэт женщины, которой когда-то был благодарен и которую любил, а потом потерял ее доверие. Женщина смотрит на улицу. Она дергает за ручку рамы, и окно распахивается, впуская в квартиру морозный воздух. Залетает несколько снежинок. Одна падает ему на руку, обжигая холодом и тут же исчезая. Он не решается стереть образовавшуюся каплю с горячей кожи. Скоро она высохнет сама. Он смотрит на женщину, которая уже стоит одной ногой на подоконнике. Он должен подойти к ней, остановить. Должен что-то сделать. Женщина не оборачивается, делает шаг вперед и летит в темноту.

Аксель наконец срывается с места. Он оказывается у окна через мгновение, прыгает на него, смотрит вниз и замирает от ужаса. Он видит синее опухшее лицо с впалыми щеками. Женщина держится синими руками за кирпичи и смотрит ему в глаза.

– Ты предал меня, Аксель Грин. Искупи свою вину. Поймай убийцу.

Сара расслабляет пальцы и позволяет гравитации увлечь ее вниз.