Другое дело, окажутся ли сегодняшние потомки достойными наследниками князя Святослава. Ведь «распад иудео-хазарской химеры» не покончил со зловещим «блуждающим этносом», только с восточными евреями, сбежавшими в Хазарию то ли из халифата, то ли из Византии. «Помимо них остались евреи, не потерявшие воли к борьбе и победе и нашедшие приют в Западной Европе» (10, 149). Как видим, несмотря на введение в игру биосферы, пассионарности и прочих ученых терминов, гипотеза Гумилева не так уж далеко ушла от выродившейся «русской идеи», чтоб не повеяло от нее чем-то родным на «русских патриотов»…

Литература

1. Лев Гумилев. «Меня называют евразийцем…». Беседу ведет журналист Андрей Писарев. – «Наш современник», 1991, № 1.

2. Николай Климонтович. Рентабельность «тайной свободы». – «Столица», 1992, № 25.

3. Лев Гумилев. Апокрифический диалог. – «Нева», 1988, № 3.

4. Лев Гумилев, Апокрифический диалог. – «Нева», 1988, № 4.

5. Leo Gumilev. Ethnogenesis and the Biosphere. M., 1990.

6. Лев Гумилев. Эпоха Куликовской битвы. – «Огонек», 1980, № 36.

7. Л. Н. Гумилев, Год рождения 1380. – «Декоративное искусство СССР». 1980, № 12.

8. Лев Гумилев, Александр Панченко. Диалог. «Чтобы свеча не погасла». Л, 1990.

9. Лев Гумилев. Древняя Русь и Великая степь. М., 1989.

10. Лев Гумилев. Князь Святослав Игоревич. – «Наш современник», 1991, № 7.

11. Лев Гумилев. Князь Святослав Игоревич. – «Наш современник», 1991, № 8.

Александр Янов

Александр Львович Янов (1930–2022) – советский и американский историк, политолог и публицист. Доктор исторических наук, профессор.

Слово об учителе

Сейчас, пожалуй, уже не надобно защищать теорию Гумилева. Интерес к его книгам растет день ото дня, о чем красноречиво свидетельствует их безусловный (в том числе и рыночный!) успех у читателя.

Не стоит и пересказывать то, о чем талантливее всего говорит сам автор.

Я думаю, что и к той мысли, что теория Л. Н. Гумилева выводит наконец европейскую историческую науку из того тупика, в который она загнала сама себя, пытаясь летопись страстей и бед, озарений и славы человеческих изъяснить убого безличными экономическими законами или «классовой борьбой», а то и никак не объяснять, погружаясь в дебри позитивизма, – и к этой мысли вдумчивый читатель придет самостоятельно.

Я же здесь хочу еще раз повторить несколько слов, несколько замечаний о Гумилеве-человеке, таком, каким я знал его при жизни, знал и любил настолько, что смерть его 15 июня 1992 года потрясла меня, как глубоко личная трагедия. Хотя то, чего я молча опасался более всего в продолжение последних лет, к великому счастью, миновало «ЛэНэ» – так, полушутя, он называл сам себя. А именно: Льву Николаевичу удалось узреть свои работы напечатанными, удалось увидеть и ясно обозначившийся уже после тяжких лет травли, «недоумений» и непризнаний – подлинный интерес, творческий интерес, с желанием понять и усвоить, к своим трудам, к своей теории, призванной обессмертить его имя.

И все-таки… Где-то хоть раз в полгода побывать у него, посидеть рядом, пользуясь радушным гостеприимством его верной спутницы, Натальи Викторовны, услышать хоть несколько слов, всегда корневых, главных, иногда ошарашивающих, вроде того, давнего, брошенного вскользь и походя и так полно выявившего всю горькую правду толь-ко теперь, утверждения, что демократия – самая дорогая (точнее, даже самая разорительная!) для народа форма правления.