«Палм» обладает дерзостью, бравадой, в нем царит атмосфера нью-йоркского гангстерского притона. У официантов такой вид, словно летом 67-го они побывали в Ньюарке:[83] лица цвета орехового дерева, густые волосы Средиземноморья, обильно напомаженные, и коротенькие курточки, увешанные всевозможными побрякушками. В зале темно; даже при официальном запрете на сигары и сигареты в воздухе чувствуется дым; стены украшены карикатурами на каких-то знаменитостей (которых невозможно узнать), картошка выглядит так, что ее можно принять за набор для ускорения инфаркта миокарда — наверное, блинчики, обжаренные в дизельном масле? — а мясо чистое, первобытное, истекающее кровью.

Билл Феддерс посвящал любовнице один вечер в месяц, и его жена, с которой он прожил тридцать пять лет, родившая ему четверых детей, относилась к этому с пониманием. Билл и его нынешняя пассия Джессика Дельф сидели в «Палме» в своем обычном кабинете, расположенном в дальнем левом углу полутемного зала. Билл потягивал крепкий коктейль из водки с мартини и восхищался точеными чертами лица молодой женщины, прямыми светлыми волосами и глазами с поволокой. Господи, какая же она красивая! Жаль, что скоро с ней придется расстаться.

— Джесси, смотрю я на тебя и гадаю, почему ты не отдала свое сердце какому-нибудь двадцатипятилетнему футболисту.

— Возможно, потому, что в этом городе все футболисты из «Вашингтон редскинз», то есть вечные неудачники, — ответила с улыбкой Джессика.

Она скрывала, что на самом деле уже отдала свое сердце и кое-что еще некоему тридцатиоднолетнему брокеру, ей не хотелось это афишировать до тех пор, пока Билл, как он обещал в самом начале знакомства, не устроит ее на работу в одну очень престижную фирму.

— Мне нравится девушка, которая знает, что ее красота не уступает уму, а ум не уступает красоте, — усмехнулся Билл.

Он любил повторять эту фразу, но Джессике, кажется, еще ее не говорил, хотя это не имело значения, поскольку Билл знал о существовании брокера.

— У нас сегодня какой-то праздник? — спросила Джессика.

— На самом деле у нас траур.

— О-о-ох, смерть. Терпеть не могу, когда это происходит.

— Нет, не смерть, просто обширная черепно-мозговая травма, пациент в коме, подключен к аппарату искусственного дыхания, но мне кажется, что оно выберется.

— Оно?

— Речь идет не о человеке, а об одном деле. Мой самый давнишний и самый дорогой клиент попросил ускорить кое-какую федеральную процедуру и довести ее до конца.

— Подробности скучны или засекречены?

— Подробности необязательны. В двух словах: у меня в команде был молодой парень, он подавал большие надежды, и я позволил ему провернуть кое-что по личной инициативе, а это кое-что оказалось подлогом. Фальшивкой. Парень попался. Катастрофа.

— И ты его выставил за дверь?

— На самом деле он работал не на меня. Я просто помогал ему с карьерой. В любом случае, насколько я понимаю, ему дали испытательный срок, и сейчас он освещает подряд на строительство новой канализации в штате Нью-Джерси.

— Полная засада.

— Совершенно верно. Но надеюсь, что все будет в порядке. Просто в понедельник мне предстоит сделать один звонок, который нет никакого желания делать. Но все уладится, уверен, жаль, не так быстро, как хотелось бы. Этим и объясняется, почему я сегодня не прыгаю от радости.

— Бедняга. — Джессика накрыла руку Билла своей ладонью. — Джесси постарается поднять тебе настроение.

— Замечательно. А теперь давай сделаем заказ и…

Тут на столик упала чья-то тень.