Все действия необходимо было тщательно скоординировать, поскольку ни у кого не вызывало сомнений, что Констебл, проявивший себя психопатом, представляющим опасность для общества, склонным к насилию и жестокости, обладает громадными ресурсами, которые дают множество возможностей для бегства, в том числе в его особняки в Коста-Рике, на юге Франции, в Швейцарии, в болотах Шотландии и на индонезийском острове Бали. Кроме того, имелись опасения, что правительства Кубы, Венесуэлы, Китая, Ливии и Индонезии в случае необходимости предоставят Констеблу убежище. Поэтому все обыски были назначены на семь часов вечера, когда Констебл, по имеющейся информации, будет находиться на земле, на взлетно-посадочной полосе аэропорта Сиэтла, куда он прилетит на личном самолете, чтобы выступить с речью на ежегодном собрании сотрудников компании «Амазонка». Туда и отправилась специальная группа задержания ФБР, вооруженная до зубов; опасения вызывали не трое телохранителей Констебла из «Грейвульфа», которые, когда получали разрешения на ношение огнестрельного оружия, принесли присягу подчиняться правоохранительным органам, а сам Констебл: кто мог предсказать, как он поведет себя, когда поймет, что загнан в угол? Возможно, затеет перестрелку, выбрав в качестве способа самоубийства смерть от руки полицейского. Ник хотел взять Констебла тихо и спокойно, до того как тот осознает всю тяжесть выдвинутых против него обвинений. Определенно, Нику не нужна была стрельба на банкете «Амазонки»; для карьеры подобные задержания — провал гигантских масштабов.

Подобно всем блистательным планам, план Ника блистательно начался, и, подобно всем блистательным планам, далее последовал блистательный провал. Кто-то в Нью-Йорке перепутал время и подумал, что семь часов вечера — это по тихоокеанскому поясному времени; усугубило дело то, что в нью-йоркском отделении ФБР плохо ориентировались в часовых поясах и решили, что семь вечера в Сиэтле означает три часа дня в Нью-Йорке.

— О господи, — пробормотал Ник, когда эта путаница открылась.

Чьи-то головы непременно слетят с плеч, но сейчас это не важно. Главное, узнает ли Констебл о случившемся? Если да, то есть вероятность, что Констебл сбежит. Если ему удастся добраться до своего личного самолета, он направится в Коста-Рику или еще куда, и что тогда делать Бюро?

— Гм, — кашлянул Рон Филдс с присущими ему тонкостью и политической проницательностью, — мне кажется, нужно поднять в воздух пару Ф-восемнадцать, перехватить где-нибудь над водой, выпустить ракету «воздух — воздух» и сбить мерзавца там, где это не наделает бед.

Присутствующие рассмеялись, а Ник проворчал:

— Спасибо, Рон. Ты, как всегда, очень помог. — Он помолчал и продолжил: — Хорошо, действуем. Мы немедленно выступаем, арестовываем Констебла там, где он сейчас находится, пока он не получил никаких известий. Где он?

Только тут до блистательного Ника дошло, что он сам совершил блистательную ошибку. Он сознательно отказался от наблюдения за подозреваемым, поскольку подобный шаг мог преждевременно спугнуть такого параноика, как Констебл. И время появления в Сиэтле было настолько железобетонным, что из всех возможных вариантов лучшим однозначно представлялось задержание в аэропорту, тщательно подготовленное и тщательно спланированное.

— Так где же он? — снова поинтересовался Ник.

— Можно запросить спутниковый перехват координат через сигнал его сотового телефона, — предложила Старлинг, как всегда самая сообразительная.

— Нам нужен номер.

— Его должен знать Феддерс.

Но Феддерс находился в охраняемом доме в Роаноке, штат Виргиния, а одно из правил Бюро гласило: никогда не звонить в охраняемые дома, ведь мало ли кто может подслушивать; если Констеблу каким-то образом удастся уйти, жизнь Феддерса, мягко говоря, окажется под угрозой.