— Кто-нибудь из присутствующих читал «Бунт на „Кейне“» Германа Вука? — спросил Боб.

Не поднялось ни одной руки.

— Видите, мистер Джекобс, а я читал, — сказал Боб, — так что я вас понимаю. И предоставлю вам возможность самому принять решение. Однако прежде чем вы это сделаете, позвольте задать мой вопрос. И готов поспорить, после этого вы свой вопрос снимете.

— Какой любопытный оборот! — вставил директор. — Ник, хоть кофе у тебя отвратительный, совещание ты устроил замечательное, очень драматичное. Продолжайте, мистер Свэггер.

— Хорошо, — отозвался Боб. — Да, может, я выживший из ума старик, который обманывает себя самого и окружающих, мечтая снова вкусить былые победы. Но давайте внимательно присмотримся к технической стороне проблемы. Не сомневаюсь, что когда винтовка попала к вам в лабораторию, вы изучили ее под микроскопом. В ней не осталось для вас секретов даже на уровне атомов, верно?

— Совершенно верно, мистер Свэггер. Мы даже длину бойка измерили, желая убедиться, что с ним все в порядке, что никто его не подпилил, а потом припаял назад, после чего винтовка стала небоеспособной. Мы учимся на своих ошибках.

— Итак, правда ли, что каждый предмет на свете собирает всевозможные микроскопические частицы? Ведет на невидимом уровне летопись того, где он был и что делал?

— Да, сэр, совсем как в сериале «Си-эс-ай: место преступления».

— Никогда не смотрел. Я сам до этого дошел. У снайперской винтовки подобная микролетопись должна быть особенно богатой. То есть по большей части ее хранят в футляре или в сейфе, так что всякий случайный мусор она не собирает. Пользуются ею редко и только для какой-нибудь исключительной работы. Поэтому то, что на ней накапливается, может о многом нам рассказать.

— В самую точку.

— И в таких случаях винтовка выступает в роли своеобразного пылесборника. Она ведь всегда смазана, а смазка сама по себе является притягивающим фактором, подобным клею. К ней прилипают самые разные мелкие частицы. Некоторые из них можно идентифицировать, некоторые нельзя.

— Точно.

— И если я правильно понимаю, вы обнаружили определенное количество «частиц неизвестной спекшейся краски».

— Да, в точку. Так я и написал в отчете.

— А неизвестная она потому, что у вас нет базы данных «частиц спекшейся краски», даже ничего похожего.

— И снова верно.

— Вот к чему я веду, — рассуждал Свэггер. — Эти частицы спекшейся краски, какие-то пылинки, соринки, чешуйки, мусор, не знаю, как вы их называете…

— Мы называем их «микроскопическим дерьмом», мистер Свэггер, — вмешался Джекобс, и все рассмеялись, включая Боба.

Очко в пользу мистера Джекобса — юмор позволил несколько разрядить обстановку.

— Полагаю, какая-то часть этого мусора — от прицелов. Другими словами, когда затягиваешь скобы, закрепляя прицел на винтовке, остаются микроскопические частицы, «дерьмо», — снова смех, — своеобразный отпечаток прицела. Если делать это часто, то мусора накапливается много. Если редко, то мало. Но он есть всегда. Однако, поскольку винтовки со снайперскими прицелами редко используются для убийств, никто до сих пор не потрудился собрать базу данных, в то время как образцы автомобильной краски и волокон ковровых покрытий на месте преступления встречаются сплошь и рядом.

— Да.

— Итак, — подытожил Свэггер, — вот что выходит. Вот к чему клонит этот старик.