Я мысленно взвыл. Какой «Ленком»?? Я за день не успею достать билеты. Да и на какие шиши?? Или это такая проверка?

– Конечно, солнышко. – Мой язык – враг мой. – Я все устрою. Тогда до воскресенья?

* * *

В совершенно мрачном настроении я возвращаюсь в журфаковскую общагу. В нашей комнате застаю такого же угрюмого Когана с фингалом под глазом. Кузнецов заваривает другу чай и попутно учит жизни.

– …Разорвал дистанцию, двойку в корпус и голову. И опять рывок…

Я рассматриваю тщедушного Леву и понимаю, что для того не то что «двойка» проблема, но даже разорвать дистанцию малореально. Все кроссы на физре проходят по одному сценарию. Мы с Димоном и Петровым занимаем первые места – Коган еле добредает до финишной черты.

– Что случилось? Откуда фингал? – я присаживаюсь за стол, тащу к себе бутерброд, что сердобольный Кузнецов успел настрогать Леве. Мм… Вареная колбаса. Вкуснотища!

– Побили хулиганы. Во дворе дома. – Кузнецов подает Когану чай, присаживается к нам.

– Во дворе дома?? – Я искренне удивляюсь. – Вы живете в высотке на Котельнической! Элитное же место!

– У соседнего дома побили, – уныло отвечает Лева. – Очки разбили.

– И что ты там делал?

– Искал скрипку брата. Дорогую, между прочим. Они хотят пять рублей. Завтра в полдень должен принести.

Совершенно нереальная сумма. При средней зарплате в стране в 80–90 рублей.

В ходе долгих расспросов выяснилось следующее. Коган-младший занимается в музыкальной школе, дорога к которой проходит через соседние полукриминальные кварталы. Где обитают целые банды подростков, которые очень трепетно относятся к тому, что на их территорию попадают чужие. Сначала слегка побили и забрали скрипку у Когана-младшего. Школьника пятого класса. Затем как следует побили Когана-старшего. Третьекурсника МГУ. Вытащили из кошелька всю наличность. Лева демонстрирует нам синяки на теле. Мы сочувствующе киваем. Местные гопники, разумееться, не знают истинной цены скрипки. Им покуражится важнее.

– И что теперь делать? Отец нас прибьет.

– Все рассказать родителям. Или идти в милицию, – в комнату входит Индустрий, который с ходу врубается в ситуацию. – Они быстро приструнят хулиганов.

– Не по-пацански, – грустно отвечает Коган. Даже странно слышать такое от эмгэушного отличника. Насколько же глубоко в нас укоренились криминальные привычки.

– Индустрий прав, – жестко говорит Кузнецов. – Иди в милицию.

Коган набычился, молчит. Мы переглядываемся, пожимаем плечами.

– Ладно, поможем товарищу, – решаюсь я. – Завтра пойдем выручать твою скрипку.

– Я не пойду, – мотает головой Индустрий. – Вы забыли? Завтра консультация у Розенталя! Экзамен по практической стилистике через две недели.

Ох, как же я пропустил такое! Закрываю глаза, погружаюсь в память Русина. Розенталь – главный русский и советский лингвист. Величайший лингвист. Причем польский еврей! Написал больше сотни учебников, словарей и учебных пособий. По его книгам будут преподавать и через сто лет. Живой классик. Если бы я сказал нашей русичке, ратовавшей за Толкина, что увижу Розенталя…

– Мы пойдем выручать скрипку Левы, – я открываю глаза и пристально смотрю на Индустрия. – А ты как хочешь.

Лева сразу приободряется, Кузнецов одобрительно кивает. Индустрий бледнеет, отводит взгляд. Вот так и проверяется мужской характер.

– Парни, я… мне… позаниматься надо.