Мне удалось вывести деда, а потом вытащить важные ингредиенты, купленные за баснословную сумму о лиритвийских поставщиков. Редкие красители для глины, таких уже не делают лет двадцать. Я почти успел, но в какой-то момент плечи словно выбило из моего тела жутким ударом, и перед глазами вспыхнул чёрный костёр.

В себя я пришел уже среди белых потолков и стен, увитых зелеными лечебными травами. Надо мной склонилась хорошенькая панна-лекарь, что-то сосредоточенно высматривавшая на моей груди.

— Я буду жить? — хрипло осведомился и улыбнулся.

Тут же пожалел об этом, потому что по губам пробежала волна боли. Обгорели? Сейчас не угадаю.

— Вашей жизни ничего не грозит, пан Раудис, — ответила она, вздохнув. — Но вы нас заставили серьёзно поволноваться. Теперь ваша задача лежать и выздоравливать. Кожный покров отлично восстанавливается, все сможете выйти отсюда через несколько дней. Если будете строго следовать всем рекомендациям лекарей.

Ну да, ну да, как обычно. Так говорят детям и крайне непослушным больным. Я не отношусь ни к тому, ни к другому, потому что возраст давно заставил попрощаться с детством, а побыть не послушным… я банально не успел.

— Если вы будете рядом, то обязуюсь быть шелковым, — пообещала я.

Панна-лекарь улыбнулась:

— Замечательно. Ловлю вас на слове.

Когда она ушла, напоив меня каким-то горьким зельем, одиночество выползло из своего темного угла. Я перебирал в памяти всех врагов, которые только могли на нас иметь зуб. Как ни крути, ничего не выходило. Мы не ссорились, не отбирали клиентуру, не вели себя как законченные торгаши. Значит, копать надо глубже…

Через какое-то время ко мне пришёл дед. Выглядел не очень, словно постарел на десяток лет. Но, увидев, что я иду на поправку, всё же слабо улыбнулся.

— Ещё раз так будешь геройствовать — оторву уши.

— Хорошо, что только уши, — улыбнулся я в ответ. Губы все равно болели, но от того, что рядом находился близкий человек, было куда легче.

«Вот бы Ядвига пришла», — пронеслась мысль, которую тут же пришлось затолкать поглубже.

С чего бы ей приходить? Да и я столько времени старался держать её на расстоянии. Не хватало ещё, чтобы девушка, которая мне нравится, пострадала от проклятия Раудисов. Со своими чувствами я уже разобрался полгода назад. Поначалу хотел начать ухаживать, но потом понял, что боюсь. Огня не боюсь. Разбойников, пытавшихся проломить мне череп во время перехода к глиняному карьеру, не боюсь. Склочного клиента не боюсь. Осуждения людского тоже не боюсь. А за Ядвигу — боюсь. Пока над нами висит это бялтово проклятие, лучше не пытаться заводить никаких отношений. Поэтому и начал вести себя как настоящий козёл.

— Это ж надо было полезть за теми красителями, — проворчал дед. — Где была голова? Хендрик уже вернулся, привез всякого… Попозже к тебе придет, сейчас листики рассылает клиентам, чьи изделия отдать не вышло из-за пожара.

— Других таких нет, — заметил я. — Заметь, я спасал самое важное.

Дед фыркнул. Ну натуральный лесной кошак!

— Смотрю, зелья Ядвиги очень хорошо работают, раз ты уже умничаешь.

Я неверяще уставился на него.

— Ядвиги? А она тут причем?

— Да как же… — Он покачал головой. — Прибежала одной из первых, увела к себе. Отпоила каким-то отваром, потом наварила тебе зелий для выздоровления. Мы пришли, но нас не пустили, зато зелья приняли с благодарностью.

Я покосился на пустой пузырек на тумбочке. Ничего себе… Разве такое бывает?

— Хорошая девочка, — сказал дед. — Я был бы рад, если бы она стала нашей невесткой, только…

Я даже не успел впасть в привычное состояние раздражения, когда они с отцом заводили об этом разговор, и насторожился.