5Точнее, поначалу было всё в порядке. Я опустилась у двери в лавку, рядом никого подозрительного и раздражающего не наблюдалось. Не то чтобы я прям ждала, но мало ли… С пана Дудоли станется сделать какую-нибудь гадость. Да ещё и этот племянник Орбаса. Должен же он когда-то явиться, нам надо будет дальше говорить и решать вопрос.

Тем не менее, едва я зашла внутрь, как потеряла дар речи и едва не выронила метлу и несчастную туфлю из рук.

Муррис с одной стороны и горшок с другой кормили Сифиздиллу кашей.

— Ложечку за маму, ложечку за папу, ложечку за Чёрного рыцаря, — умильно мурлыкал Муррис и правда зачерпывая деревянной ложкой кашу из миски и отправляя цветку.

Горшок занимался тем же, а Сифочка… счастливо чавкала, причмокивая розовыми лепестками.

— Это… — Голос не хотел возвращаться, срываясь на сиплый хрип: — Это что такое вообще?!

— Это… — Муррис ткнул в горшок. — Бунжик. Он очаровательный. Сама увидишь.

Горшок повернулся ко мне и изобразил нечто вроде поклона.

— Панна Торба, рад познакомиться просто ужаса, — важно произнес он тоном, совершенно не похожим на тот, которым жаловался на жизнь ещё совсем недавно.

— И я… тоже, — ответила я, не отводя взгляда от происходящего. — Так, а Сифочка?

— Мы решили, что она не может страдать на диете, пока мы едим, — заявил Бунжик, взмахнув глиняной ручкой.

— А она на диете? — в ужасе спросила я.

Муррис захихикал:

— Как видишь!

Сифочка довольно икнула и сложила листики на округлившемся стебле. Мамочки… то есть и её ещё кормить? Нет, определенно я сама не справлюсь! Нужно срочно завести парня, любовника, мужа… Да хоть всех сразу! Кто-то должен помогать содержать эту ораву! Хотя бы временно, пока я не разберусь с лавкой и не открою минимум десять зельеварен по всей Латрии!

Я замерла. Бялтовы лапки, а ведь раньше как-то не задумывалась, что нужно расширяться. Казалось, что милая маленькая лавочка — это все, что нужно для жизни. Но тогда были только я и Муррис. Жужа не жужжала, довольствуясь ленточками и иногда бусами. А теперь… Может, прав пан Криш? Стоит обворожить орбасовского племянника и дать очнуться только после заключения брака? Там он может сколько угодно быть против, но уже случится непоправимое — раз, а захочет развод, так по законам Латрии супруги делят имущество, — два.

— Ядвига, улыбнись на три копейки, — послышался голос из окна.

Я чуть не подпрыгнула, но потом увидела, как в окно заглянул улыбающийся пан Криш.

— Добрый день! — таки улыбнулась я в ответ, каждый раз попадаюсь на эту фразу.

— Что у тебя тут?

Я бросила быстрый взгляд на всё ещё заставленный посудой стол.

— Пан Криш, вы любите?

— Кого? — удивился он.

— Гречку!

…Через некоторое время я выдала ему на подносе горшочек (не Бунжика) с кашей и мясной с ароматной подливкой, а пан Криш сообщил, что пока меня тут не было, явились какие-то паны и сунули в дверь бумажку. Только поднялся такой ветер, что того и гляди — улетела бы как почтовый листик. Поэтому Криш вынул её и решил дождаться меня.

— Что там? — поинтересовалась я.

Мне тут же вручили конверт из коричневой бумаги с печатью магистрата.

— Это ты сейчас скажешь, я только сохранил.

Я быстро вскрыла конверт и достала сложенный вчетверо лист. Пробежала глазами и тут же вспыхнула, словно праздничный костер на дворцовой площади.

— Ах он жабий бялт! Да я ему все лысину отполирую! Будет участвовать на соревнованиях конькобежцев головой вниз и выиграет главный приз!

Пан Криш приподнял брови и заглянул мне через плечо, ловко уйдя от туфли, которой я грозно размахивала, давая выйти злости.