— Ближайшее здание, — сообщил мне Сенат. — Она там, Артур Готфрид.

— Ага, спасибо, — кивнул я. — Домик садовника.

И… вдруг захлопал глазами.

Домик садовника?

Герда Крейн устроилась на ночь именно там. Почему бы она ни выбрала это место, но… это было иронично. Очень иронично, учитывая, что Майкл Крейн — даже не её родной отец.

До этого момента я никак не мог вспомнить, откуда я его знал. Да, у меня в голове вертелся образ этого парня — молодого, моего ровесника, но уже закомплексованного эгоиста, повёрнутого на достижении успеха любой ценой. Но… всё остальное терялось за давностью лет, и я всё гадал, кем же он был.

Так вот — я вспомнил.

…род Готфридов угасал, но угасал медленно и красиво. Я даже успел застать то время, когда у нас была прислуга — уже немногочисленная, но всё же. Дворецкий, кухарка, несколько горничных, личный шофёр отца… И садовник.

Садовника звали Льюис. Льюис Крейн; англичанин по происхождению — в голову врезался случай из раннего детства, когда отец вызвал садовника в дом, чтобы продемонстрировать мне правильное английское произношение — но при этом всю жизнь проживший здесь, в Санкт-Петербурге. Кажется, он работал на нашу семью ещё с подростковых лет; из-за этого отец держал его на службе, даже закрывая глаза на регулярные пьянки.

А Майкл, конечно же, был его сыном. Помогал отцу по работе в саду, а иногда и полноценно заменял его на службе — когда тот слишком уж запивал. Крепкий, рукастый парень себе на уме. Закрытый и к тому же завистливый. Я ярко помню его взгляды исподлобья, которыми он провожал меня, когда думал, что я не вижу.

Мы… не слишком тесно общались. Конечно, когда живёшь рядом, совсем не общаться не получится, и всё же я видел в нём скорее мебель, а он — богатого господина, и причин тому было две.

Первая — учёба. Нельзя сказать, чтобы она занимала всё моё время, чтобы родители заставляли меня день и ночь корпеть над учебниками, но — да, её было много. Достаточно много, чтобы своё свободное время я тратил на то, что мне действительно было интересно, а не на детей прислуги.

Вторая — отец. Как и все старые аристократы, он был старомоден и, чего уж скрывать, отличался немаленьким снобизмом. «Они должны знать своё место», «Тебе не следует водиться с такими, как они», «Не трать своё время на тех, кто тебе не ровня» — я мог бы продолжать список подобных фраз очень и очень долго.

Глумление? Издевательства? Нет. Ничего подобного. Как и дружбы. В основном я его… просто игнорировал.

Может ли причина быть в этом? В том чувстве превосходства, которое исходило от моего отца и, возможно, от меня самого?

Майкл Крейн, человек, погубивший мою семью, когда-то прислуживал этой самой семье. А что произошло дальше?

Дальше… семья беднела. Вначале мы избавились от шофёра, затем ушла одна из горничных, после кухарка и садовник. Мы даже начали сами готовить себе еду, и знаете, что? Так было даже вкуснее.

Отец увольнял людей, работавших на него много лет, безо всякой радости, но денег на содержание штата не хватало. Так что Майкл Крейн и его отец ушли от нас, когда мне было четырнадцать или пятнадцать лет — и с тех пор я едва ли слышал о них.

Что бы ни случилось дальше — эту часть истории я упустил. Зато теперь ясно осознал, что хочу узнать её.

Помотав головой, я сбросил с себя досужие воспоминания, и быстро зашагал к домику садовника.

— Герда, — спокойно и холодновато позвал я. — Гляжу, ты нашла место… себе под стать?

Дверь домика распахнулась, и заспанная Герда Крейн предстала передо мной на пороге, пытаясь одной рукой уложить растрепавшиеся волосы.