|
– Мне кажется, что я схожу с ума. Он сделал паузу, вероятно, ожидая ответной реплики. И не дождавшись, повторил: – Мне кажется, что я схожу с ума. – Почему вам так кажется? – У меня появилась мания преследования. Это признак тяжкого расстройства. – Давайте попроще, ладно? В чем выражается ваше расстройство? – Мне кажется, что за мной следят. Мне кажется, что в мое отсутствие в квартиру приходят посторонние и роются в вещах и бумагах. Я умом понимаю, что этого не может быть, но постоянно нахожу всевозможные подтверждения этому. Не зря, вероятно, говорят, что человек, все время имеющий дело с психическими расстройствами, рано или поздно сам становится похож на своих пациентов. Вот и со мной это произошло. «Прелестно, – с ужасом подумала Настя. – Сейчас выяснится, что он страдает психическим заболеванием и вполне мог убить любимую супругу в состоянии острого психоза. А я, идиотка, отпустила Игоря и осталась с ним один на один. Ну, Каменская, ты даешь! Ничему жизнь тебя не учит». – Начнем по порядку, – как можно хладнокровнее сказала она. – Откуда появилось ощущение, что за вами следят? – Я замечаю одних и тех же людей рядом с собой. В разных местах, в разных концах города. – Разных людей или одного и того же человека? – Разных. По крайней мере троих. Пожалуй, даже четверых. – Уверены, что не ошибаетесь? Не обознались? Похожих людей очень много, уверяю вас. – У меня прекрасная память на лица. Я отчетливо вижу, что одежда другая, а лицо то же самое. – Борис Михайлович, но ведь это совершенно объяснимая вещь. Вспомните, вас недавно пытались обокрасть. Вы утверждаете, что ничего не пропало. Это означает, что преступники не нашли то, что искали. Просто не успели в намеченное время, и им пришлось скрыться. А коль не нашли, стало быть, будут продолжать попытки. Поэтому вполне естественно, что они следят за вами, чтобы точно знать, когда квартира будет пустой, чтобы предпринять еще один заход. Вас устраивает такое объяснение? Готовчиц посмотрел на нее более осмысленно, во всяком случае, глаза его уже не были такими тусклыми, как несколько минут назад. – Значит, вы считаете, что за мной действительно могут следить? – Конечно. Это более чем реально. – Вы хотите сказать, что это не бред? Не мания? – Думаю, нет, – соврала Настя, хотя вовсе не была в этом уверена. – И если вас устраивает мое объяснение, то нам придется вернуться к вопросу о краже. Что искали преступники в вашей квартире? – Но я уже говорил Игорю Валентиновичу, я не знаю. Ума не приложу. – Вы абсолютно уверены в том, что ничего не пропало? – Абсолютно. Готовчиц стал раздражаться, и Насте на мгновение стало по-настоящему страшно. Что, если он на самом деле сумасшедший? Сейчас как разозлится, да и ткнет ее ножичком для разделки мяса, благо он совсем близко висит, рукой дотянуться можно. Нет, не нужно рисковать. – У Юлии Николаевны были враги? – свернула она в другую сторону. – Враги? – переспросил Борис Михайлович. – Ну да. Завистники, недоброжелатели или просто обиженные ею люди. Люди, которые могли желать ей зла. – Она журналистка… Вы должны понимать, что у любого журналиста обязательно есть враги. Хотя бы те, о ком он писал нелицеприятные вещи. У Юли было острое перо и язвительный стиль, полагаю, она многих обидела. |
