Я вздохнул. Так нельзя, слово королевское нужно держать, даже с простолюдинами, а то уважать не будут.

— Я — не мой отец, — сказал я негромко, — но сейчас хочу поговорить. Именно с вашим вожаком. Если он выйдет сюда, то спасёт остальных. Обещаю сохранить ему жизнь. А теперь идите, мне с вами разговаривать не о чем.

Они переглянулись, кивнули друг другу, а потом развернулись и потопали к лесу. Рядом со мной стоял отряд арбалетчиков в два десятка, заметно было, как мужики нервничают. Они быстро оглядывались, ожидая то ли погоню на конях с мечами наголо, то ли просто арбалетный болт между лопаток. Им больше всего хотелось пуститься бегом, но, будучи далеко не дураками, оба понимали, что могут тем самым спровоцировать солдат.

Наконец, они исчезли за кромкой леса, а ко мне подошёл один из рыцарей. Он встал неподалёку и спросил:

— Ваше Величество, когда мы уже пойдём рубить этих мятежников, люди ждут.

— Кто вы? — я резко обернулся и подошёл к нему. Всё же высокий рост даёт некоторое преимущество, можно смотреть на людей сверху вниз. — Назовите себя, рыцарь.

— Рыцарь Клос, из Венделя.

— И вы считаете, рыцарь Клос из Венделя, что вправе задавать вопросы королю?

— Никак нет, Ваше Величество. — Что-то в моём взгляде ему не понравилось, он уже не рад был, что подошёл.

— А раз так, то возвращайтесь к остальным, будьте наготове и ждите приказа, рубить мятежников вы будете тогда, когда я вам прикажу, а если кто-то кого-то зарубит без приказа, — я изобразил взгляд маньяка, — в обозе с нами следует королевский палач.

Клос из Венделя моментально убрался. Конница и так была готова, все сидели в седлах, поигрывая пиками. Это были не настоящие рыцарские копья, а просто лёгкие пики, мужичьё не носит доспехи, так зачем себя утруждать.

А я ждал. Специально для меня поставили прочное деревянное кресло, временно заменившее трон, посланник должен появиться сегодня, если не придёт до вечера, завтра объявлю о начале карательной операции. Мне этого делать не хочется, планы на поездку были другие, но проблему решить как-то нужно.

Он появился. Часа через два после того, как отбыли два первых посланника, из леса вышел он. Это был мужчина лет тридцати, коротко стриженый и чисто выбритый. Шагал он смело, держа спину прямой, поверх добротной, но сильно заношенной одежды была надета кираса, а на поясе висел меч. В нём не было ничего, что роднило бы его с крестьянами. Это был воин. Как я и предполагал, организовать выступление мог только выходец из среды военной аристократии. Крестьяне — народ традиционно забитый и набожный, изрядно заражённый фатализмом, к вооружённому протесту они способны в исключительных случаях, почти всегда предпочитая умереть самим, нежели убить другого. И уж тем более не могли они решиться на организованный мятеж. Но всё меняется, когда в их среду попадают люди, умеющие профессионально убивать. Их может быть немного, но именно их присутствие превращает несколько стихийных выступлений в крестьянскую войну.

Я сидел на своём «троне», всем своим видом изображая безразличие. Когда он подошёл поближе, охрана сделала шаг вперёд, намереваясь отобрать у него оружие, но я остановил. Позади меня стояли арбалетчики, готовые стрелять, он свой меч и до половины не вытащит, как уже превратится в дикобраза.

— Ваше Величество, — сказал он и замолчал. Молчал и я.

— Ты не похож на крестьянина, — заметил я после минутной паузы.

— Не обязательно быть крестьянином, чтобы искать справедливости, — ответил он, а потом снова замолчал, плотно сжав губы, видимо, готовился к мучительной смерти.

— Поиск справедливости, — заметил я, — занятие благородное, но, в большинстве случаев, безрезультатное.