-  Миновала давно моей жизни весна. Кто из нас вечно зелен? - одна лишь сосна.

    Нити инея блещут в моей бороде, но душа, как и прежде, весною пьяна!

    Пей, душа, пой, душа, полной грудью дыша! Пусть за песню твою не дадут ни гроша

    Пусть дурные знаменья кругом мельтешат - я бодрее мальчишки встаю ото сна!

    Абу-т-Тайиб, ставший с недавних пор шахом Кей-Бахрамом, громко расхохотался. Эй, игроки-кукольники! Смейтесь и вы! Смейтесь над болваном в венце, плетите сети интриг, дайте вдоволь надышаться дразнящим запахом опасности, дайте миру еще немного побыть обжигающе ярким; позвольте вам подыграть, не забывая украдкой глазеть по сторонам. Кабир ваш для меня - тайна за семью печатями, но каждая поездка добавляет золотые крупицы в сокровищницу знаний - а знания эти мне понадобятся, ох как понадобятся!

    И, возможно, весьма скоро.

    На первый взгляд Кабир мало чем отличался от других виденных Абу-т-Тайибом городов - а их на своем веку поэт повидал немало. Кривые улочки, майданы, хаузы-водоемы, глухие высокие дувалы скрывают от досужих взглядов внутренние постройки, сплошь каменные (хоть у богачей, хоть у бедняков). Оно и понятно: камня кругом в изобилии, бери - не хочу, а дерево еще поди сыщи! Мошна тугая? - возводи дом хоть из белого с прожилками мрамора, добываемого рабами и каторжанами в каменоломнях; каждый дирхем на счету? - строй жилище из ноздреватого ракушечника-желтяка или серого сланца. Все - как в той же Куфе, Басре, Дар-ас-Саламе… все, да не все.

    Во-первых, город непривычно чист. По крайней мере, те улицы, где они ехали, явно убирались метельщиками не за страх, а за совесть.

    Топтать стыдно.

    Во-вторых, дувалы наиболее богатых домов украшала лепнина из белого ганча, раскрашенного пестро и ярко. Среди изящных переплетений листьев, стеблей и бутонов, дозволенных правоверным, частенько встречались изображения зверей, птиц и даже людей. Было совершенно очевидно, что пророк Мухаммад (да благословит его Аллах и приветствует!) почему-то забыл просветить эти края, и души местных жителей до сих пор блуждают впотьмах, не зная истинной веры… Впрочем, они-то как раз считают, что впотьмах блуждают все остальные, а их души освещает лично Огнь Небесный. Ладно, да простит Аллах меня и гяуров-кабирцев, но с вопросами веры мы разберемся позже.

    Ведь сказано: «У пророка Божьего из всех его добродетелей прощение обид есть именно та добродетель, на которую можно уповать с наибольшей уверенностью».

    Вознесем упования!

    Да, и, само собой, нигде не видно устремленных в небо минаретов, столь привычных глазу. Здешние храмы - низкие, круглые, и есть подозрение, что немалая часть сих языческих капищ прячется под землей. Равно как и замыслы местных жрецов-хирбедов: даром, что ли, именно парочка святош сопровождала на тот свет мальчишку Суришара?!

    Молодец, шах свежепомазанный, правильно Гургина приблизил…

    А вот и городские ворота.

    Да здравствует шахская охота - и прочь до поры до времени все другие мысли!

    2

    Охота удалась: дичи было вдоволь, и рука ни разу не подвела Абу-т-Тайиба; ехавшие сзади слуги везли в тороках целую стаю подстреленных птиц. В искусстве дворцовых поваров шах имел уже возможность убедиться, а предвкушение скорого ужина заставляло чрево бурчать.

    От спин разогревшихся коней подымались облачка пара, по телу разливалась сладкая истома.