Аманда демонстративно заткнула уши.

— Оно не могло никуда исчезнуть, — пробормотала она, — здесь никто не выбрасывает письма в мусор.

— Но оно исчезло! Исчезло, porcamiseria!

— А что это было за письмо? — осторожно спросила София, надевая на Даниэлу слюнявчик.

— Да какая тебе разница?! — отрезал Йонатан. — Это было письмо, причем чертовски важное!

— Может быть, оно упало за комод?

Аманда оставалась абсолютно спокойной. Она встала, чтобы сварить ребенку кашу. И не понимала, почему Йонатан поднимает шум из-за какого-то дурацкого письма.

— Я уже посмотрел. Нет там ничего!

— Или его забрал Риккардо. Он собирался ехать в Амбру. А он всегда берет с собой почту, которая лежит на комоде!

Это соответствовало действительности. Комод был местом сбора писем, которые следовало отправить. И тот, кто забирал почту из Амбры, всегда выкладывал полученные письма на комод.

Аманда раздавила банан.

— Я думаю, твое драгоценное письмо лежало здесь не просто для украшения, так что радуйся, если Риккардо отослал его.

Йонатан не мог понять, радуется ли он, что письмо отправлено. Он был в полной растерянности. Но все равно нехорошо, что письмо отослали из Амбры, а не из Флоренции. Он хотел сделать все, чтобы Тобиасу не удалось обнаружить место жительства отправителя.

— Когда он уехал?

— За несколько минут до восьми.

Йонатан посмотрел на часы. Сейчас была половина девятого. Возможно, Риккардо решит выпить кофе, прежде чем пойдет на почту.

У него появился маленький проблеск надежды.

Не раздумывая ни минуты, он выскочил из кухни, запрыгнул в машину и рванул с места так, что щебенка из-под колес разлетелась вокруг.

45

Тобиас молча положил письмо и фотографии на стол перед родителями. Сразу же после работы он сел в машину и поехал в Берлин. Сейчас было почти одиннадцать часов вечера.

— Что вы об этом думаете?

Тобиас встал и подошел к окну. Он хотел дать родителям время прийти в себя. Сам он определенно сотню раз перечитал эти две фразы, и с каждым разом они казались ему все более вызывающими. Злобными. Интригующими.

Его мозг уже сфотографировал эти снимки. Тысячу раз. Лиза-Мария была маленькой красавицей, самым очаровательным ребенком на свете, и тоска по ней стала настолько сильной, что сердце разрывалось. Он держал в руках тоненькую соломинку надежды на то, что она жива и что ей хорошо. Даже этого было бесконечно много. Леонии не следовало умирать. Она была бы вне себя от счастья.

— Я думаю, с этим нужно пойти в полицию, — первой прервала молчание Хелла. — Письмо нужно проверить в лаборатории. Может быть, на нем сохранились какие-то следы. А если они посмотрят фотографии на специальном оборудовании, то, конечно, смогут обнаружить вещи, о которых мы даже не подозреваем.

— Давай-ка помедленнее, — сказал Хеннинг, — мы все потрясены, но не должны наделать ошибок. Для начала посмотрим, что нам известно. Итак, похититель хотел забрать только Лизу-Марию, иначе он не послал бы Тобиасу письмо. С моей точки зрения, он садист, потому что жаждет снова и снова бередить наши раны, или же сумасшедший, поскольку было бы намного умнее оставить это дело в покое. Ребенок у него, и никто до сих пор не вышел на его след. Зачем он обращает на себя внимание? Он ведет себя как преступник, которого тянет на место преступления. Похоже, он маньяк, который до сих пор не успокоился.

— Когда же он тогда успокоится? Чего же он еще хочет? Лиза-Мария у него, неужели ему этого недостаточно?

— Нет.

Хеннинг встал, достал из бара самый дорогой коньяк, какой у него был, и налил себе и Тобиасу по глотку.