Я вздохнула с облегчением — впервые с того самого момента, как Анна отказала мне. Но только Анна могла привести меня к близнецу Бинга, и я не могла дождаться, когда снова увижусь с ней.

Но когда мы подкатили к воротам резиденции Хопкинсов, мне стало плохо. Сквозь узорчатую решетку виднелась ухоженная лужайка с цветами и деревьями и белый фасад приземистого длинного дома с верандой, построенного в стиле Новой Англии.

Я никак не могла привыкнуть к жаре, которая преследовала меня в Италии и не давала покоя здесь, в Штатах. Синяк на скуле, шрам на лбу и переносица ныли, но воинственный дух снова воскрес во мне. В руках я держала фото Бинга. Нам предстояла решающая схватка за жизнь моего мальчика.

— Наберись храбрости, милая… мы обязательно победим, — прошептал Гил. — Чак подождет нас в машине.

Мы пошли к дому. В центре лужайки сонно шумел фонтан, вокруг царили мир и покой. Анна наверняка плескалась в бассейне или принимала гостей и даже не подозревала о той бомбе, которая вот-вот взорвется в ее собственном доме. Но мне было нисколько не жаль ее. Как бы ни поступила она в будущем, я никогда не прощу ей предательства.

Я потянулась к звонку, но Гил поймал меня за руку:

— Не звони, не надо. Не стоит объявлять о нашем приезде, вдруг еще придется силой вламываться. Я слышал смех и голоса, наверное, у Хопкинсов гости. Давай-ка преподнесем им сюрприз.

Сердце мое пошло вскачь, я еще крепче прижала к груди фото Бинга. Мы обошли дом, пройдя мимо длинного ряда клумб с английскими розами.

На потрясающей каменной лоджии, усаженной алой геранью, под живописными зонтиками красовались металлические столики и удобные стулья. Анна возлежала на раскладном лежаке, ее прекрасная головка покоилась на ярких подушечках. Золотистые волосы спадают на плечи, в одной руке — стакан, в другой — сигарета в длинном мундштуке. Такая юная, такая свежая в своем белоснежном купальном халатике, но при взгляде на нее ничего, кроме злости и ярости, я не ощутила.

За одним из столиков сидела парочка мужчин. Оба — седовласые, в годах, один из них наверняка ее муж. Как и Анна, оба были в халатах и, по всей видимости, только что купались.

Чуть поодаль сверкал своими голубовато-зелеными водами гигантский бассейн. На дальнем конце — белый павильончик с барбекю. Там обнаружились еще две девушки — одна плавала, другая сушила волосы, стоя на трамплине.

Анна даже головы к нам не повернула. Первым нас заметил владелец дома. Мы поняли это по тому, как он по-хозяйски поднялся и пошел нам навстречу со стаканом в руке, на лице — удивленная улыбка. «Такое милое, мягкое лицо», — подумалось мне.

— О, привет… — начал он и остановился, явно стараясь вычислить наше место в бесконечном списке его друзей-приятелей.

— Мистер Хопкинс, — тут же затараторил Гил, не давая тому опомниться, — я — Гилфред Барретт из «Ист-Вест Бритиш пикча корпорейшн». Простите нас за то, что не предупредили о своем визите. Нам надо срочно проконсультироваться с вами по одному вопросу.

— Рад познакомиться с вами, мистер Барретт, — расцвел Рассел Хопкинс. — Мне конечно же известна ваша компания. Вы такие фильмы снимаете — закачаешься.

Хозяин обратил свой взор на меня и был откровенно шокирован моим внешним видом. Он явно не привык к столь невзрачного вида леди с пластырем на носу и фингалом во всю щеку, да и костюм мой, который с таким старанием отутюжила горничная в отеле «Хасслер», после столь длительного перелета помялся.

— Полагаю, вы миссис Барретт? — постарался не подать виду Хопкинс.

— Нет, — собрала я всю свою смелость. — Я старинная подруга Анны, вы наверняка слышали обо мне.