– Хороший ты парень, Лех, – внезапно сказал Тога. – Никогда не киснешь. Ты и в самом деле такой, или прикидываешься?

– Прикидываюсь, старичок, – вздохнул я. – Если будем раскисать и посыпать репу пеплом, еще хуже будет. Давай думать о хорошем.

– Спокойной ночи, мистер Оптимист.

– Спокойной ночи, мистер Хакер.

Я сбросил собачью куртку, снял щит Такео (странно, но он никак не изменил свою форму!) завернулся в старое одеяло и попытался устроиться на жесткой кровати так, чтобы твердые участки моего тела вошли в минимальное соприкосновение с еще более твердыми досками. Лампу на столе мы не стали гасить – конечно, нехорошо, что керосин выгорает, да и опасно оставлять огонь непогашенным, но в темноте я бы не смог заснуть. Постепенно я согрелся, а потом, услышав, как похрапывает во сне Тога, успокоился. Начал думать о Марике, потом перешел на Шарле, а потом вспомнил о мадам Франсуаз. Ой, Осташов, да ты, кажись, целый гарем развел! Будут у тебя проблемы, когда ты вернешься в Авернуа. Но едва я подумал о женщинах, с которыми познакомился в последнее время, сразу стало легче на душе…

Наверное, я заснул. А может, и не спал. Но только на меня упала тень, и кто-то склонился надо мной. Я открыл глаза и вздрогнул.

За минувшие дни мне приходилось видеть самые разные образины, включая такие, от лицезрения которых у беременных может произойти выкидыш. Но такого жуткого лица я в жизни не видел.

Есть такие живые твари, которые живут в пещерах или на большой глубине, там, где совершенно нет солнца. Рыбы там всякие, жучки-рачки-паучки, медузы. Так вот, они совершенно белые. Лишенные даже намеков на пигменты. Человек, склонившийся надо мной, был именно таким абсолютным альбиносом. Хотя нет – у альбиносов лица розовые, а глаза красные. А у этого чела и волосы, и кожа, и губы – все было молочно-белым, будто его в хлорном отбеливателе вымачивали. На меня смотрели бледно-серые оловянные глаза с крохотными черными точками зрачков, и от этого взгляда меня буквально парализовал ужас. У меня была только одна мысль – человек с таким лицом и с такими глазами не может быть живым. Наверное, зомби с разложившейся мордой испугал бы меня меньше.

Мы довольно долго смотрели друг на друга. Белесый никуда не спешил – видимо, его доставлял удовольствие мой страх. А потом он улыбнулся, и от этой улыбки меня просто передернуло.

– У тебя необычный запах, – сказал призрак по-немецки. – Запах представителя полноценной расы. Недочеловеки так не пахнут. Я чувствую аромат безмятежного и сытого детства, хорошей пищи, чистой одежды и высококачественного мыла. Наверное, ты американский агент. Сейчас мы это проверим.

Перед моими глазами блеснуло лезвие широкого ножа с серейтором, а потом я ощутил резкую боль в левой руке. Призрак провел по порезу на моем запястье пальцем в черной перчатке, слизал с пальца кровь, почмокал, точно дегустатор вин и одобрительно покачал головой.

– Определенно славянская кровь, – сказал он все тем же безразличным жестяным голосом. – Я не чувствую привкуса всей это американской химии, вроде кока-колы. Ты ни разу не принимал психостимуляторы и лекарства от радиации. Откуда же ты такой взялся?

– Кто… ты? – выдавил я через силу, язык меня не слушался, а сердце колотилось так, будто я выпил ведро кофе.

– А ты не знаешь? Гражданин Рейха не знает, кто стоит на страже его интересов? Кто та сила, что защищает Рейх от тайных врагов? Странно. Может, попробуешь угадать?

– Ты… нахттотер?

– Вот видишь, ты же знаешь, кто я, – призрак обернулся и обратился к кому-то, кого я не видел. – Сестра, взгляни, какой забавный парень.