– Замолчи, баран, пока я тебя не пристрелил.

– Ты сам сказал, что должен был везти «чемодан» то ли в Пятигорск, то ли в Волгоград. Посреди города эффект был бы совершенно другой, это точно…

– Я тебе ничего не говорил про Пятигорск! – возмущается Малик.

– У тебя вырвалось, понимаю…

– У меня сейчас очередь для тебя вырвется…

– Какой смысл? Через двадцать минут все равно умрём. Ведь так?

– Так, не сомневайся! – кричит Малик.

– Малик…

– Что?!

– Малик, раз уж осталось двадцать минут…

– Откуда ты знаешь, как меня зовут?!

– Я читал твоё досье. Скажу больше, кое‑какую его часть я и написал.

Малик что‑то кричит Магомеду, но тот не отзывается, и Малик вдруг понимает, что ситуация совсем не такая, как он представлял себе минуту назад.

10

– Через двадцать минут мы все здесь умрём, так что давай поговорим начистоту.

– Я со спецслужбами начистоту не разговариваю.

– Это точно, если вспомнить, на сколько ты нагрел турок.

– Моё личное дело!

– Так я и не обвиняю… На самом деле у меня к тебе один вопрос, который я хотел бы прояснить, прежде чем меня разнесёт на молекулы.

– На атомы, – поправляет сзади Монгол.

Держа автомат перед собой, Малик выходит из‑за ящиков и непонимающими глазами обводит странную компанию посреди пустого склада. Помимо десятка трупов в разных концах склада, Малик видит сидящего на полу Бондарева, а за его спиной – Монгола, Белова и Морозову.

– Они тоже надеются на чудо, – спокойно говорит Бондарев.

– Вообще‑то я не… – шёпотом произносит Алексей, но Морозова пихает его локтем в бок:

– Ты тоже веришь в чудеса. Выбраться наверх всё равно уже не успеешь. Второй лифт сломали эти козлы, – Морозова имеет в виду охрану и уцелевших участников аукциона. – Так что стой спокойно, верь в чудеса и не дёргайся.

Алексей послушно следует её совету.

– Один вопрос мучает меня, – говорит со вздохом Бондарев. – И мне будет гораздо спокойнее разлетаться на атомы, если я узнаю ответ на него.

Малик вдруг понимает, что очень устал. В том числе устал спорить, кричать, стрелять… Скоро все это безумие закончится. Он выполнил свой долг и имеет право отдохнуть.

– Хотя бы женщину увели, – говорит Малик, имея в виду Морозову.

– Сначала ты запускаешь ядерную бомбу, а потом начинаешь беспокоиться о женщинах и детях, – укоризненно произносит Бондарев. – Женщина сама о себе позаботится. Давай лучше поговорим про мой вопрос…

– Сначала ты ответь на мой вопрос – как узнали, что я здесь буду? – Малик пыхтя присаживается напротив Бондарева, но не выпускает автомат из рук.

– Мы не знали, – отвечает Бондарев. – Мы думали, ты за границей. Думали, пришлёшь курьеров.

– Не получилось у меня тогда за границу выбраться. Здесь, в России, отсиживался. Здоровье опять же подводит. Не побегаешь, как в былые годы… Значит, – улыбается Малик, – я вас сегодня удивил?

– Не то слово. Только я не понял, при чём здесь Пятигорск и Волгоград…

– Э‑э… – Малик с досадой машет рукой. – Я виноват, проговорился. И вправду план у нас такой был – взять бомбу и туда отвезти…

– Но это же не твой план, Малик.

– Как это?

– Это план Крестинского.