– Хм. Это что, так страшно? Какая‑то индонезийская примета – если встретил на дороге кухонный комбайн, не будет удачных сделок?

– За месяц до этого в супермаркете взорвалась такая же коробка. За две недели такая же коробка рванула возле офиса национальной телекомпании. Ещё через неделю обезвредили взрывное устройство возле школы – тоже в такой коробке. Короче говоря, никаких торгов на бирже в тот день быть не могло, потому что район оцепили, нагнали техников, минёров… Потом проверяли само здание. Бомбы в коробке не нашли, но торги были сорваны.

– То есть Селим сорвал торги на индонезийской бирже. Молодец.

– Слушай дальше. Раз торгов не было, то все цены на акции остались прежними, то есть низкими. Но официально никто ничего не покупал и не продавал, хотя были напуганные вчерашним кризисом люди, которые хотели бы продать свои ценные бумаги. Теперь у них окончательно не выдержали нервы. Они увидели, что кризис продолжился, и они уверились, что надо все продавать по любой цене. Они побежали к внебиржевым брокерам, и те скупали акции по копеечным ценам.

Ещё более низким, чем были на бирже. А на третий день биржа открылась, и цены начали понемногу стабилизироваться. Но за эти два дня произошло гигантское перераспределение акций. Причём за внебиржевыми брокерами явно стоял какой‑то один крупный игрок, который все себе и заграбастал. Он сбил цены, он усугубил панику этой «бомбой» и все забрал себе. Примерно миллионов на триста‑четыреста, и это только на индонезийском рынке. Зная, что будет в Индонезии, он мог предугадать ситуацию на всех азиатских рынках и тоже навариться. Тут уже счёт шёл бы на миллиарды.

– Такое бывает?

– Бывает. Ты оцени размах – во‑первых, диверсионная группа организует все эти настоящие взрывы, во‑вторых, работает куча легальных финансовых операторов, в‑третьих, идёт нелегальная скупка акций за наличные. Все очень быстро и чётко. Селим тут даже не пешка, а так, щепка от шахматной доски.

– Ему всё равно будет обидно, если узнает – заварил кашу на миллиарды, а получил за это жалкие двадцать тысяч баксов.

– Ты не Селима жалей, ты подумай о том, кто за этим стоит!

– Да, Селим говорил – какой‑то богатый дядя, который даёт Акмалю задания. Непонятной национальности, но не араб. Цели этого дяди тоже непонятны. Я так понял из ваших слов, что это финансовый авантюрист, игрок на большие деньги. Я знаю, что быть жадным нехорошо, но всё‑таки – за каким чёртом он нам сдался? Это же была Индонезия, не Россия, даже не Европа…

Бондарев посмотрел на хмурящегося Директора и понял:

– Вы знаете.

– Ну как тебе сказать…

– Вы знаете, что это за деятель.

– Теперь знаем.

– Что значит – теперь?

– После обработки рассказов того бухгалтера, которого вы с Воробьём в Милане… После рассказов Селима. Ну и ещё кое‑что у нас раньше было. Теперь всё сложилось кирпичик к кирпичику.

– Я буду очень рад, если меня поставят в известность.

– Ты не будешь рад.

– С чего это?

– Бондарев, ты патриот? Если патриот, то радуйся, – сказал Директор, но на его собственном лице радости не наблюдалось.