— Мне нужно время.

Аксель пожал плечами.

— По логике вещей мы встретимся, когда придут анализы. Нам будет что обсудить.

— По поводу Констанции, — сменил тему Берне. — Мне немногое удалось уточнить. Дядя рассказал, что она приезжала домой на выходные. И так мы жили года два до ее исчезновения. По поводу дня исчезновения то, что я тебе говорил, подтвердилось, но нового я не скажу. Мы с отцом посадили ее на какой-то поезд. И она туда села, я помню, что мы махали друг другу, когда состав отправлялся.

— Нам нужен психолог, — неожиданно заявил Грин.

— Не понял.

— Тебе было четыре? Воспоминания, возможно, ложные.

С этими словами Аксель достал телефон и замолчал на несколько секунд, перебирая контакты и, видимо, думая, кому доверяет настолько, чтобы позвонить со столь деликатным делом. Наконец он определился и, нажав кнопку вызова, приложил аппарат к уху.

— Доктор Баррон, это Аксель Грин. Да, тоже рад вас слышать. Да, мне нужна ваша помощь. Ох, к сожалению, приехать я не смогу. Точно не сегодня. Да. Спасибо. Нужно выяснить, реальны воспоминания или ложны. Четыре. Да, понимаю. Думаю, что он будет готов на все ради установления истины. К сожалению, других способов я не знаю, а все свидетели мертвы. Больше тридцати лет прошло. Конечно.

Берне оторопело следил за тем, как Аксель заканчивает разговор и с улыбкой поворачивается к нему. Мысль о том, что надо будет предстать перед Аурелией Баррон не в качестве адвоката, который пытается определить своего подопечного в ее клинику вместо тюрьмы строгого режима, а в качестве пациента, который должен будет перед ней раскрыться, ему не нравилась. Он не привык доверять. Особенно красивым женщинам.

— Мне кажется, это лишнее, — наконец произнес он, в мельчайших деталях представив тонко вылепленное лицо и светлые волосы руководителя клиники. — Невозможно установить такие вещи в короткий срок.

— Мы попробуем. Гипноз, — коротко сказал Грин. — Представь, если картинка про то, как вы машете друг другу руками, относится к другому дню? Что, если все, что ты знаешь о дне ее исчезновения, — фикция? Что, если это проекции твоего отца?

— С каких пор ты стал психологом?

— Поработай пять лет с Карлином на ежедневной основе, я на тебя посмотрю, — беззлобно отмахнулся Грин. — И еще одно. Мне нужно узнать, где работала жертва и кто владел лабораторией, где ее нашли.

— Это два разных вопроса?

— Естественно, — улыбнулся Грин. — Кстати. У тебя же нет планов на вечер?

— Что? Нет.

— Доктор Аурелия тебя ждет. Будь добр, поговори с ней, передай мои слова, объясни, что за секретность и что от нее требуется.

Берне передернул плечами.

— Ты крутишь мной как хочешь. Уверен, что правильно выбрал профессию? Ты прекрасно справился бы с работой адвоката.

Аксель улыбнулся.

— Я бы с удовольствием с тобой об этом поговорил, но не здесь и не сейчас. Луи, мы определили, что делать дальше. Я займусь тем, на что еще могу повлиять. Кажется, есть свидетель, который хотя бы помнит то время. И есть филиал «Дженкинс Обслуживание» и прочих контор, с которыми еще предстоит разобраться.

— Тебе пришлют список компаний с адресами и именами руководителей, — проговорил Берне. — Если это поможет.

— Нам нужен кто-то из Треверберга. В Спутнике-7 нет специалистов, способных отследить финансовые потоки и вычислить истинных заказчиков тех или иных работ.

— Ты думаешь, что тот, кто заказал реставрацию, причастен?

— Причастен скорее тот, кто мешал ее заказать.