– Ее величество определенно пришла к выводу, что с нее хватит скандалов, – философски заметил сопровождающий меня Олсуфьев. – К тому же… – он резко осекся и замолчал, но я уже развернулся к нему с видом коршуна, настигающего добычу.

– Договаривай, Адам Васильевич, чего уж там? Раз начал говорить, то договаривай. Что еще произошло, пока я в лихорадке провалялся?

– Да пока что ничего особенного, – он задумался, глядя в ту самую точку, куда я ударил не так давно кулаком. – Просто, с того времени, как изгнали прусского посла, до нас доходят весьма неприятные слухи.

– Фридрих решил пойти войной против Российской империи? – я приподнял бровь.

– Его величество король Фридрих пока в своем уме, – поджал губы Олсуфьев. – Вряд ли он когда-нибудь сойдет с ума настолько, чтобы попытаться напасть на нас, да еще и через территорию Речи Посполитой, с которой нас именно сейчас связывает гораздо больше, чем когда-либо прежде. Но вот сотворить что-нибудь другое он вполне по силам.

– А что обо всем этом думает Кайзерлинг? – я пытался сообразить, чем все эти изменения могли закончиться, и как отразиться на планах Фридриха.

– Понятия не имею, – Олсуфьев пожал плечами. – Вестей от барона Кайзерлинга пока не поступало. Как, впрочем и от Августа. Слишком мало времени прошло, – от его слов мне захотелось головой обо что-нибудь удариться. Тут полжизни можно ждать ответов на запросы. Черт подери, с этим нужно что-то делать. Вот только что? Пока не знаю, да и после болезни голова не слишком варит, так что с проблемой связи будем позже разбираться, тем более, что эта проблема у каждой стороны имеется, не мы одни сидим локти кусаем в ожидании. – У вас сегодня встреча с Вилимом Ивановичем де Геннином назначена, через полчаса уже должна состоятся.

– Да, хорошо, – я потер лоб. – Я помню. – Из-за того, что визит к Демидовым снова откладывался, я решил поговорить с де Геннином, который все предприятия Демидовых вдоль и поперек облазил в свое время, а также составил геологические карты Урала и той части Алтая, которая была нам в это время доступна. – Пойдем, встретимся с господином Геннином, раз уж я с собственной невестой встретиться не могу.

Де Геннин был человеком среднего возраста и как все люди, перешагнувшие порог пятидесятилетия, оставался верным кудрявым парикам и румянам, которыми они покрывали уже дряхлеющие щеки. Но этот почти обрусевший то ли немец, то ли голландец имел все еще неплохую выправку, и производил впечатление вполне здорового человека. Должно быть, лазанье по горам благотворно сказалось на его здоровье и общей жизнедеятельности.

– Ваше императорское высочество, – заслуженный металлург и почетный директор всех металлургических заводов Российской империи, фактически основавший Пермь и Екатеринбург, смешно подпрыгнул на месте и отвесил глубокий поклон, так, что его уши его парика коснулись пола. – Чем имею честь лицезреть вас?

– И вам доброго утра, Вилим Иванович, присаживайтесь, – я указал ему на кресло, стоящее чуть в стороне от стола. Рядом было расположено еще одно, а между ними стоял небольшой столик, нечто вроде журнального, который я попросил сделать по собственному эскизу. Это была так называемая зона для доверительных бесед. – Я еще не совсем отошел от болезни и мне, как бы неловко не было в этом признаваться, не хотелось бы во время нашей беседы стоять.

– Какая может быть неловкость, ваше высочество, – замахал рукой Геннин. – Мы все молились за ваше скорейшее выздоровление, – он удобно расположился в кресле, после того, как я сел в свое.