— Чистяк! — орет другой головорез Талларико, врываясь в наш номер из соседнего. — У компании телок по соседству радио работает, и они говорят, что Алиса передумала.

Я первым вскакиваю на ноги:

— Что значит — передумала?

— Они говорят, она ушла на север, дальше по побережью. А сюда просто уйму дождя надула.

Словно по подсказке, свет в номере внезапно вспыхивает, и отель снова наполняется гулом электричества. Телевизор включается, и те же самые дикторы, которые полдня тому назад предсказывали ужасы Апокалипсиса, теперь с трудом крутят педали назад в попытке объяснить трусливую промашку урагана по имени Алиса.

— …эта система низкого давления, приходящая с севера…

— …частично несет ответственность за смещение Алисы назад к востоку, в сторону от побережья…

— …и тем не менее это по-прежнему очень мощная система, она движется вдоль побережья, огибая его…

— …однако нам удалось избежать опасности…

Я уже оказываюсь на полпути к двери, но тут Эдди хватает меня за руку:

— Эй, мальчик мой, что за спешка?

— Колики в желудке. — Я театрально сгибаюсь пополам. — Вы же не хотите, чтобы я прямо здесь все это выложил.

Эдди кивает и отпускает мою руку.

— Ладно, бутерброд мне где-нибудь там раздобудь, — говорит он. — А то я от этого долбаного шторма чертовски проголодался.

Быстро вниз по лестнице в подземный гараж, там в «мерседес» Джека. Если я как следует сосредоточусь, я смогу вспомнить путь до пирса в Холовере. Выезжая из гаража, я снова набираю номер мобильника Гленды. Один, два звонка — по-прежнему без ответа. Должно быть, буря снесла линии передач. Однако ее автоответчик фурычит, и я с нетерпением жду нужного писка.

— Глен, — ору я в телефон, — если ты получила сообщение, приезжай к пирсу в Холовер-Бич. Если точнее — под него. Ничего не спрашивай — просто приезжай.

Поразительное дело, но моя память выдерживает проверку и доставляет меня на трассу США-1, а там я нахожу поворот к Холовер-Бич. Вскоре я паркуюсь на пустой стоянке с забавным объявлением и бегу к пирсу. Ветер по-прежнему дует вовсю, а волны определенно сгодились бы для славного серфинга, однако особенно опасным океан не выглядит. Если ты, конечно, не привязан к столбу в его водах.

С трудом пробираясь по песку, я прыгаю под пирс, на ходу втягивая в себя запахи и пытаясь различить среди них запах Хагстрема.

— Нелли! — ору я, теряя сцепление с дорогой, когда песок у меня под ногами становится слишком густым и влажным. — Хагстрем, скажи что-нибудь!

Бульканье, обрывок слова, еще бульканье. В целом немногим больше простого «буль-буль», но это определенно голос Хагстрема. Вода мне уже по пояс, и когда накатывает волна, она отрывает меня от земли. Теперь я пытаюсь плыть, по-диносски загребая руками, стремясь к дальней опоре. Затем удваиваю усилия, плыву во всю прыть…

Как только прилив откатывает назад и волны ненадолго улегаются, я падаю на четвереньки и стремительно ползу вперед, а когда с немалым трудом поднимаюсь на ноги, то наконец-то вижу Хагстрема.

Нелли весь измочален, кровь сочится из ран у него на голове, фальшивая человеческая шкура порвана, а чешуйки под ней помяты и искорежены. Должно быть, его измолотили плавающие в воде обломки — или сами волны были настолько плотны, что придали ему вид боксера, проигравшего молодому Тайсону раунде эдак в шестом-седьмом.

Выплюнув изо рта комок водорослей, Нелли продолжает бороться с веревкой.

— Погоди, — говорю я, срывая правую перчатку и надежно засовывая ее себе в карман.