Он мог бы затаиться среди этой низменной стаи, пока не заживут жабры, а потом, быть может, в благодарность обрюхатит одну из здешних самочек. Только не сейчас — сердце его по-прежнему томится по урчащей красавице с серебристыми боками. Раны сердца исцелит только время.

Морской Ящер дополз по склону до прогалины в стаде, поджал ноги, свернул под себя хвост и принял форму животных. Перемена оказалась болезненной и потребовала больше сил, чем обычно, но через несколько минут все было кончено, и он тихонько уснул.

Молли

Нет, совсем не этого ей хотелось. Медикаменты она прекратила принимать, поскольку от них начиналась трясучка, а она намеревалась разобраться с голосами, если они снова зазвучат в голове, — но не такое же. На такое она не рассчитывала. Ее подмывало сбегать на кухню и залпом проглотить горсть голубых пилюль («стелазин» — она называла их «судками рассудка»), чтобы отогнать галлюцинацию, но оторваться от окна не смогла. Все слишком реально — и слишком дико. Действительно ли по ручью ковыляла какая-то обожженная тварь? И если да, то неужели прямо на ее глазах она превратилась в трейлер?

Галлюцинации — один из симптомов шизофрении. У Молли список симптомов имелся. Она стащила «Диагностический и статистический справочник умственных расстройств (ДСС-IV)» — книгу, по которой психиатры обычно ставят диагнозы — со стола Вэлери Риордан. Если верить «ДСС-IV», нужно всего лишь, чтобы у тебя наблюдалось два симптома из пяти. Галлюцинации — это раз. Ладно, все еще не так плохо. Но мания — это уже вообще ни в какие ворота. Мании у нее не может быть никак, ей просто мерещится. Третьим номером шли расстройства речи или бессвязность изложения. Попробуем:

— Привет, Молли, как делишки?

— Спасибо, не очень. Беспокоюсь вот, не расстроена ли у меня речь.

— Да нет, вроде, говоришь ты нормально, — успокоила себя она, чтобы не показаться невежей.

— Спасибо на добром слове. — Она была искренне благодарна себе. — Со мной, наверное, все в порядке.

— Да у тебя все хорошо. И попка ничего, кстати.

— Спасибо, ты и сама нехило выглядишь.

— Вот видишь — никаких расстройств, — сказала она, еще не сообразив, что разговор окончен.

Четвертым симптомом было в высшей степени беспорядочное поведение или кататония. Она оглядела трейлер. Большинство посуды вымыто, видеокассеты с ее фильмами расставлены в хронологическом порядке, золотая рыбка в аквариуме — по-прежнему мертва. Нет, никакого хаоса здесь нет. Счет 1:3 в пользу здравого рассудка.

Номер пять — негативные симптомы: «маниакально-депрессивная сосредоточенность, потеря речи, безволие». Ну, если женщине стукнуло сорок, без маниакально-депрессивной сосредоточенности не обойтись никак, но двух остальных пунктов у нее точно нет, не стоит даже смотреть.

Но в справочнике имелось примечание: «Если обман чувств слишком причудлив или галлюцинации сводятся к голосу, постоянно комментирующему поведение или мысли больного, достаточно одного критерия».

Так, подумала она. Если у меня есть закадровый голос, то я свихнулась. В большинстве фильмов про Кендру закадровый голос был: он связывал воедино сюжет, поскольку действие происходило в разбомбленном будущем, хотя на самом деле фильмы снимались в заброшенном карьере под Барстоу.