— Так куда же они делись?

— В последний раз их видели у ручья. Около трейлерной стоянки «Муха на Крючке».

— Ты шутишь. Там же в последний раз видели мальчишку Плоцников.

— Карту показать?

— Нет, я тебе верю. Мне пора. — Тео повернулся к выходу.

Гейб схватил его за рукав:

— Тео, тут это…

— Что?

— А Вэл Риордан незамужем?

— В разводе.

— Как ты думаешь, я ей понравился?

Тео покачал головой.

— Гейб, я понимаю. Я тоже слишком много времени бываю один.

— Ты чего? Я же просто так спросил.

— Увидимся.

— Эй, Тео, а ты… э-э… сегодня бодрее выглядишь.

— Не укурен, ты хочешь сказать?

— Прости, я не хотел…

— Все нормально, Гейб. Спасибо, наверное.

— Держись давай.

Дженни

Проходя мимо столика Эстелль Бойет, она услышала, как пожилой чернокожий господин сказал:

— Не нужно никому ничего рассказывать. Я эту тварь полста лет назад видал. Она, наверно, обратно в море ушла.

— И все-таки, — ответила Эстелль, — мальчишка пропал. Что если это как-то связано?

— Тебя никогда чокнутым ниггером не называли, правда?

— Я такого не припомню.

— А меня называли. Лет двадцать после того, как я последний раз об этой твари рассказал. Никому ничего я говорить не буду. Это наш с тобой секрет, девочка.

— Мне нравится, когда ты зовешь меня девочкой, — сказала Эстелль.

Дженни отправилась на кухню, пытаясь в уме собрать утро воедино — все обрывки разговоров, сюрреальные, как головоломка Дали. В Хвойной Бухте явно что-то происходило.

ЧЕТЫРНАДЦАТЬ

Молли

Хвойная Бухта — городок декоративный, его выстроили напоказ. Он лишь на один градус функциональнее Диснейленда. Ему решительно не хватает предприятий торговли и обслуживания, предназначенных для местных жителей, а не для туристов. В деловом сердце городка расположены десять художественных галерей, пять винных дегустационных залов, двадцать ресторанчиков, одиннадцать сувенирных магазинов, где продаются игральные карты, и одна скобяная лавка. Должность продавца скобяных товаров пользовалась большим спросом среди мужского населения пенсионного возраста: мужчине, пора расцвета которого давно миновала, нигде больше не удается принимать позы, разглагольствовать и вообще, как подобает настоящему самцу, с большим самомнением предаваться заносчивому биению себя в грудь — так, чтобы в это занятие не вмешалась никакая баба и не напомнила, что герой порет заведомую чушь.

Переступить порог «Скобяной лавки Хвойной Бухты» и пересечь луч сигнализации равносильно сигналу тревоги для тестостерона. Дай продавцам волю, и они бы сконструировали приспособление, которое распыляло бы посетителей на атомы струями мочи: колокол тогда бы звонил по ком-нибудь из незваных пришельцев наверняка. По крайней мере, так показалось Молли, когда она вошла в лавку субботним утром.

Продавцы, трое мужчин, прервали оживленную дискуссию о сравнительных достоинствах и тонкостях установки пластикового кольцевого уплотнителя сливного бачка для того, чтобы уставиться, зафыркать и отпустить себе под нос несколько ехидных замечаний о женщине, осмелившейся вступить в их царство. Чтобы не встречаться с ними взглядом, Молли промчалась мимо прилавка, нацелившись на выставленные в проходе образцы отравы для сусликов.

Продавцы — Фрэнк, Берт и Лес, все уже почти на пенсии, лысеющие, брюхастые и, в принципе, полностью взаимозаменяемые, если не считать того, что Фрэнк носил ремень для поддержания своего двойного трикотажа, а двое других — подтяжки в виде желтенькой мерной ленты, — намеревались заставить Молли унизиться до просьб.