Молли отсчитала деньги на прилавок.

— Так я вас сегодня увижу?

Лес сглотнул и выдавил улыбку:

— Ну еще бы.

— Тогда — спасибо, — жизнерадостно сказала Молли, собрала покупки и направилась к выходу. Когда она пересекала луч сигнализации, Фрэнк прошептал себе под нос:

— Шлюха чокнутая.

Молли остановилась, медленно повернулась к нему и подмигнула.

Как только она оказалась на улице, продавцы пустились в жалкие потуги раздуть пламя стариковской дружбы: лупили друг друга растопыренными пятернями и хлопали Леса по спине. Осуществилась фантазия скобяной лавки — Лесу доведется не просто унизить женщину, Лесу доведется ее унизить и к тому же раздеть. В последнее время их почему-то тянуло на распутство, и о сексе они думали так же часто, как о механизированных инструментах.

— Жена меня убьет, — прохныкал Лес.

— Если она чего-то и не узнает, то ей не повредит, — в унисон ответили остальные.

Тео

В животе у Тео все действительно перевернулось, когда он вошел в свой триумфальный садик срезать несколько клейких макух конопли. На сей раз — не для себя. Ему стало худо от одного воспоминания о том, насколько властно управляла эта крохотная грядка всей его жизнью. И как вышло, что вот уже три дня он обходится без единой затяжки из «Трусишки Пита»? Неужели так внезапно может оборваться двадцатилетнее пристрастие к наркотикам? Без отвыкания, без побочных эффектов, без тяги? От свободы его чуть не подташнивало. Как будто посреди всей его жизни вдруг грохнулась Фея Фортелей, огрела его по макушке резиновой курицей, укусила в лодыжку и кинулась на прочее население Хвойной Бухты.

Он упаковал марихуану в целлофановый пакетик, сунул в карман куртки и залез в «вольво». До Сан-Хуниперо ехать сорок семь миль. Ему предстояло погрузиться в самые недра окружного дворца правосудия и лицом к лицу встретиться с Пауком — для того, чтобы выяснить то, что ему хотелось выяснить. Травой нужно было подмаслить Паука. Чтобы подкрепить чем-то взятку, по пути он остановится у какого-нибудь магазина и купит мешок жратвы. С Пауком трудно — он заносчив, и, прямо скажем, от него у Тео мурашки, но любовь с ним крутить можно задешево.

Сквозь бронированное стекло Тео видел, как Паук сидит в своей паутине: в окружении пяти компьютерных экранов, по которым бежали строки и столбцы данных, отбрасывая на Паука зловещее синеватое мерцание. Помимо этого комната освещалась только крошечными красными и зелеными индикаторами питания, сверкавшими во тьме, словно увечные звезды. Не отрываясь от мониторов, Паук нажал на зуммер и впустил Тео.

— Кроу, — сказал он, не поворачивая головы.

— Лейтенант, — ответил Тео.

— Зови меня Гвоздодером, — сказал Паук.

Его звали Ирвинг Гвоздворт, и в департаменте шерифа округа Сан-Хуниперо он занимал официальную должность главного технического офицера. Росту в нем было пять футов и пять дюймов, весил он триста тридцать фунтов и завел себе моду надевать черный берет всякий раз, когда усаживался в свою паутину. Очень давно Гвоздворт понял, что миром будут править инфо-маньяки, и в подвале окружной тюрьмы огородил свое маленькое технологическое поместье. Не происходило ничего, о чем бы Паук не знал. Он отслеживал и контролировал информацию, циркулировавшую по всему округу, и не успел никто сообразить, какую власть прибрал он к своим лапкам, как Паук стал для системы незаменимым. Он не арестовал в жизни ни одного подозреваемого, не прикоснулся к пистолету и видел патрульную машину только издали — однако стал третьим по званию офицером окружных сил охраны правопорядка.

Кроме пристрастия к новой информации, у Паука была слабость к мусорной закуси, интернет-порнографии и высококачественной марихуане.