Теперь, когда преступники были арестованы, все внимание стражников сосредоточилось на Бонином кошельке. Конечно, награда за поимку – это хорошо, но столько ни за что не дадут не только за ведьму с монахом – даже за самого дьявола! Что ж, пришла пора вмешаться и мне.

    – Это кто покушается на мое золото? – провыл я замогильным голосом.

    – Кто это? Кто здесь? – воскликнул самый находчивый стражник, заметно задрожав.

    Двое других словно потеряли дар речи, но кошелек командир из рук не выпустил.

    – Демон! Кто же еще! – рявкнул я.

    – Изыди, Сатана! – неуверенно пробормотал находчивый, а третий – тот, кто узнал по описанию Боню с Эльзой, – принялся неуверенно размахивать оружием во все стороны, да так, что мне пришлось отскочить.

    – Эти деньги принадлежат монаху и ведьме. Они – плата за их грешные души. – Я несколько отступал от истины, дабы изложить проблему доходчивым языком. – Тот, кто прикоснется к ним, будет проклят во веки вечные и после смерти поступит в мое распоряжение! – И я демонически захохотал.

    – Значит, деньги трогать нельзя! – пришел к верному заключению командир, ставший от стресса соображать на удивление быстро.

    – Тот, кто тронет деньги, может считать, что подписал со мной договор, – безапелляционно заявил я. – Кто первый?

    Начальник стражи выронил наконец кошелек и перекрестился.

    – Нет! Тут слишком мало золота, – пробормотал догадливый солдат, обдумывая, очевидно, возможность сделки.

    – А тот, кто прикоснется к ведьме и монаху, – пригрозил я, – будет моим личным врагом!

    – Святая церковь нас защитит… – неуверенно возразил третий солдат.

    – Ха! Пока вы найдете какого-нибудь попа, чтобы отпустил ваши грехи, я сумею вас извести! – уверил я. – Или скажете, что вы сейчас безгрешны?

    Это решило дело. Опомнившийся командир скомандовал своим подчиненным «Кругом!» и «Шагом марш!», а они принялись исполнять приказ так усердно, что только пятки засверкали. А крепкие, надо сказать, попались: никто в обморок не грохнулся, не обделался… Уж очень, наверное, деньжат захотелось, и я их понимаю.

    Едва служивые скрылись за ближайшим поворотом, я принялся развязывать Боню и Эльзу. И что бы вы думали, какую благодарность получил? Нет, девушка, конечно, назвала меня своим спасителем, а вот монах… Вы лучше сами послушайте!

    Не успел его развязать, как этот сварливый святоша полез ко мне с претензиями (зачем только я кляп вынул!).

    – Люцифуг! Почему ты явился, когда я тебя не призывал? – строго спросил он.

    – Потому что ты не мог говорить, дубина стоеросовая! – обозлился я.

    – Боня! Он же нас спас! А позвать его ты не мог, – вразумляла монаха Эльза.

    – Демонам положено являться, только когда их призывают! – упрямился монах.

    – В следующий раз ни за что не приду! – Я был очень обижен. Спасаешь их тут, из кожи лезешь, а вместо благодарности одни упреки.