|
Слушали сердце, легкие, осматривали позвоночник – все было в порядке. Но она хотела услышать другое. Когда-то она знала девушку, которая сошла с ума, попала в больницу и больше никогда не поправилась. Поэтому Джойс больше всего на свете боялась безумия. Она боялась даже произносить это слово. – Не попросишь ли ты пастора позвонить мне? – попросила Джойс. – Может, он зайдет вечером. – Он очень занятой человек, мама. – Не для меня, – возразила Джойс. Ей было тридцать девять, но она вела себя так, будто была вдвое старше. Она поднимала голову от подушки с такой осторожностью, словно каждый дюйм был для нее победой над гравитацией. Ее руки и веки подрагивали, а в голосе слышалась постоянная тревога. Она напоминала киношного чахоточного больного, и никакая медицина не могла убедить ее отказаться от этой роли. В соответствии с этой ролью она одевалась в больничные пастельные тона, отрастила длинные черные волосы и не думала делать прическу или хотя бы закалывать их. Она не пользовалась косметикой, что еще более усиливало впечатление, будто эта женщина балансирует на грани жизни и смерти. Джо-Бет теперь даже радовалась, что мать не появляется на людях. Ее вид вызвал бы толки. Но все это приковывало Джо-Бет к дому, где она должна была носиться вверх-вниз по лестнице. Вверх-вниз, вверх-вниз. Когда раздражение Джо-Бет достигало, как сейчас, предела, она убеждала себя, что у матери есть причины для подобного поведения. В таком консервативном городе, как Гроув, незамужней женщине нелегко одной воспитывать детей. Она заработала свой недуг, выслушивая всю жизнь порицания и осуждение. – Я попрошу пастора Джона тебе позвонить. А теперь, мам, мне пора. – Знаю, дорогая, знаю. Джо-Бет повернулась к двери, но Джойс снова ее окликнула. – Не поцелуешь меня? – сказала она. – Мама… – Ты никогда не отказывалась поцеловать меня. Джо-Бет покорно вернулась к кровати и поцеловала мать в щеку. – Будь осторожна, – сказала Джойс. – Хорошо. – Не люблю, когда ты работаешь допоздна. – Здесь не Нью-Йорк, мам. Глаза Джойс метнулись к окну, словно она хотела убедиться в этом. – Неважно, – сказала Джойс, и ее голос окреп: – Сейчас в мире нет безопасных мест. Знакомые речи. Джо-Бет с детства слышала нечто подобное в разных вариантах. Молл, мир – это долина смерти, полная неведомого зла. Поэтому мама и любила общаться с пастором Джоном. Они оба считали, что дьявол гуляет по земле, а также непосредственно по улицам Паломо-Гроува. – Увидимся утром, – сказала Джо-Бет. – Я люблю тебя, дорогая. – Я тоже тебя люблю, мама. Джо-Бет закрыла дверь и направилась вниз. – Спит? Внизу стоял Томми-Рэй. – Нет. – Черт! – Тебе нужно зайти к ней. – Знаю, что нужно. Только неохота получать нагоняй за среду. – Когда ты напился? Она говорила, будто ты перебрал. – А ты как думала! Если бы мы жили как нормальные люди, у которых дома имеется алкоголь, такого не случилось бы. – Так это она виновата, что ты напился? – Ты тоже будешь меня доставать? Черт! Все только и делают, что мораль читают. Джо-Бет улыбнулась и обняла брата за плечи. – Нет, Томми. |
