|
Лошади стали на дыбы, и моя сбросила меня на землю. Император был так добр, что оказал мне помощь. Я благодарила его за это... Она видела, что, по мере того как она дипломатично сочиняла эту маленькую ложь. Наполеон расслабил сжатые челюсти, и его ледяной взгляд смягчился. Непринужденным жестом он стряхнул с полы своего серого сюртука прилипший сухой лист. - Пустяк! - бросил он. - Не о чем говорить, и вообще пора возвращаться! Я уже устал от этой неудачной охоты! Собирайте ваших псарей и собак, д'Аннекур, мы едем в замок. Что касается вас, сударыня, следуйте за нами: мне надо с вами поговорить, но вы пойдете в Английский сад. Рустан вас проводит... - Простите, сир, но я не одна в этом лесу. Моя подруга... В серо-голубых глазах Наполеона загорелся огонек, но на этот раз не гнева, а скорее насмешки. - Хорошо! Найдите свою подругу, сударыня, и отправляйтесь. Оказывается, существуют люди, от которых не так просто избавиться! - добавил он шутливым тоном, давая понять Марианне, что он знает, о какой подруге идет речь. Она низко поклонилась, затем с любезной помощью генерала Нансути, предложившего руку, чтобы опереться о нее кончиком ботинка, она взлетела в седло с легкостью, которая вызвала сдержанную улыбку у гусарского офицера... Он слишком хорошо знал верховую езду, чтобы поверить в льстивую ложь Марианны. Если кто-то и упал, то только не эта безупречная амазонка.., но, зная свет, Нансути так и ограничился улыбкой. Марианне понадобилось несколько секунд, чтобы найти Фортюнэ и торопливо рассказать ей о том, что произошло, и о неожиданной удаче, вселившей в нее новую надежду. - Главное то, что он тебя примет! - сказала радостно г-жа Гамелен. - Ты проведешь, без сомнения, очень неприятные четверть часа, но он выслушает тебя, и в этом все! Теперь ты можешь выиграть партию. Не задерживаясь, обе женщины устремились вслед за императором. На первом скрещении дорог они под высокой сосной нашли ожидавшего их, неподвижного, как конная статуя, Рустана. Он сделал знак следовать за ним и пришпорил лошадь, направляясь к замку окольным путем, чтобы не смешаться с возвращавшимися придворными. Спустя полчаса, миновав Английский сад, Марианна вошла во дворец Фонтенбло. На первом этаже Рустан, после того как "оставил Фортюнэ в небольшом салоне, открыл перед Марианной дверь большой, выходящей в сад комнаты, поклонился и рукой показал ей на кресло. Еще один раз она оказалась в кабинете Наполеона. Это был уже четвертый, с которым она теперь знакомилась, но, несмотря на убранство времен Людовика XVI и некоторую мебель империи, комната благодаря разбросанным в обычном беспорядке бумагам, картам, красным сафьяновым портфелям и личным вещам сразу показалась ей знакомой. Как и в Тюильри, Сен-Клу и Трианоне, табакерка была открыта, гусиное перо брошено как попало, большая карта развернута, и шляпа ютилась на столике. Это ее ободрило, и с ощущением, что она у себя, настолько могучая индивидуальность императора везде способствовала созданию присущей только ему атмосферы, она с большей уверенностью стала ждать того, что должно было произойти. Все следовало по привычному церемониалу: быстрые шаги по плиткам галереи, хлопнувшая дверь, стремительный проход с заложенными за спину руками по комнате до большого рабочего стола, быстрый оценивающий взгляд на придворный реверанс и, наконец, сразу переход к делу. - Итак, сударыня? Какая крайняя необходимость заставила вас пренебречь моим приказом и явиться докучать мне даже здесь? Агрессивный тон, умышленно оскорбительный, в обычное время вызвал бы у Марианны реакцию такого же порядка. |
