С вечера я приготовил препараты, собрал и смонтировал необходимое оборудование: закрепил на штативе высокую, в человеческий рост колбу-тюльпан из «радужного» стекла, поместил все это сооружение в квантовое кольцо, присоединил трубы парового обдува. Активизировал растворы и отрегулировал их поступление.

Для начала опыта хватило бы тепла одной-единственной свечи, но нагрев должен быть равномерным. Для этого я сконструировал особый паровой агрегат. Потоки теплого воздуха со всех сторон обнимут поверхность колбы и дадут фениксу постоянное тепло. Я помню, как мне хотелось спрятать от глаз все эти трубочки, провода, рефлекторы, чтобы не лишать мою работу ореола чуда.

На рассвете я поместил на дно колбы драгоценные капли крови, добавил эликсир и приступил к нагреву. Через минуту колбу заволокло густым белым туманом. Я словно ослеп от молочных облаков. Клубы теплого пара лепили призрачные формы: плечо, голову, опущенную на грудь, плавные, женственные линии фигуры. Это была она! Тело ее, поначалу сотканное из мерцающего тумана, уплотнилось, черты лица обрисовались четче: безмятежный, почти младенческий лоб, тени ресниц на нежных щеках, лепестки губ, крохотное яблочко подбородка… Длинные светло-русые волосы, такие, как были у нее лет в шестнадцать, струились под мягким ветром и волнами омывали плечи и грудь. Я протянул к стеклу дрожащую руку, заклиная ее проснуться. Девушка за стенками колбы вздрогнула и протянула полупрозрачную руку. Наши ладони скользили вдоль хрустальной скорлупы. Только тонкое, как первый лед, стекло разделяло нас. Ее пальцы трепетали; она чувствовала мое волнение и восторг.

То, что происходило внутри колбы, было естественной жизнью привидений-фениксов. Их сознание никогда не покидает мира грез. Бодрое, солнечное бытие даровано только существам из плоти и крови. Ее плоть и кровь, растворенные в физиологических растворах, струились в разноцветных трубках, окружавших колбу. Первый солнечный луч оживит и разбудит Наю. Я поцеловал ее ладонь сквозь стекло. Оно было теплое, как человеческое тело, согретое сном.

Все еще не в силах оторваться от волшебного образа внутри колбы, я почти наугад регулировал приборы.

Мне представляется, что первые существа на юной земле были призрачны и полувоздушны. Рай был островом волшебных видений, где цветы, звери, люди и птицы были сотканы из тумана и солнечного света. Это был эскиз творца, посев совершенной жизни. И тончайшая плоть моих фениксов была памятью рая.

К восходу солнца все было готово. Рассветные лучи оживят батареи квантовой пушки, агрегат сгустит и преобразует излучение, упорядочит поток света по спектру и тонкое видение начнет твердеть, кристаллизоваться. Потом солнечная плазма сгустится и окутает призрак Наи сияющим покровом, а животворная влага напитает и восстановит ее земное тело.

Накануне я приготовил несколько белковых растворов. Пользуясь магией чисел, я использовал семь составов. Разноцветные жидкости были насыщены солями, аминокислотами и активными соединениями. Первый состав соответствовал физиологическому раствору, человеческой крови и был багрово-красным. Составы я собирался использовать в порядке солнечного спектра. Феникс, как разбуженное зерно, сам собирал необходимые ему вещества и строил плотное, материальное тело. Дух жизни, заключенный в нем, мог творить на атомном и клеточном уровне, мог ускоренно наращивать живые ткани и на глазах являть чудо воплощения.

Как только я отошел от Наи, сон ее углубился. Я видел, как тело ее трепещет, словно мираж. Ей не хватало моего тепла, энергии живого существа.

Солнце! Я не мог дождаться его первого святого луча. В нетерпении я вышел на крыльцо. Небо было чистым, полным рассветного ожидания. Внезапно все вокруг нахохлилось и померкло. Тяжелая, налитая синью туча закрыла горизонт. Снеговые тучи шли темной, угрожающей стеной. Как последнюю надежду я вспомнил Оэлена. Шаманы умеют повелевать погодой, ворожить на ветер и завязывать его в узлы.