– Мы убирали их два года назад, – ответила Мариголд. – Тогда в нашей жизни всё было по другому.

Норс достал бледно синюю гирлянду и начал разматывать.

– Вещи отражают человека.

– Если это правда, – задумалась Мариголд, – то ты сделал мою жизнь намного лучше.

– И ты это чувствуешь?

Мариголд встретилась с ним взглядом и улыбнулась.

– Без всякого сомнения.

* * *

Они украсили ёлку гирляндами. Тоннами огней. Мариголд захотелось повесить всё, так что ёлка теперь сияла точно маяк в ночи: восхитительный, сверкающий и яркий.

Норс открыл вторую коробку, достал шишку на белой ленточке и поднял бровь.

– В этом доме ты не найдёшь Санту и ангелов, – ответила Мариголд. – Это же обитель науки, забыл?

Он рассмеялся.

Каждая фигурка была упакована в папиросную бумагу. Они осторожно развернули их одну за другой: красных птичек кардиналов, пятнистых оленей, чёрных медведей. Солнце, луну и звёзды. Яблоки, груши и розы. И снежинки. Множество серебряных снежинок.

– А ты знаешь, – сказал Норс, вешая голубую сойку из пёрышек, – что для окружающей среды настоящие ёлки лучше искусственных? Многие считают, что лучше искусственные ёлки, потому что настоящие нужно каждый год выбрасывать, но только настоящие деревья вырабатывают кислород и обеспечивают среду обитания для диких животных, пока растут, а после их можно мульчировать в почву для удобрения. А пластик… просто гниёт на свалке. На его разложение уходят сотни лет.

Мариголд терпеливо дождалась, когда Норс закончит со своей тирадой.

– Да. Знаю.

– Ой! – застыл Норс. На его указательном пальце качнулся крошечный скунс.

Но Мариголд понимала, почему ему нужно было рассказать об этом. Она толкнула его локтем.

– Я рада, что ты работаешь на хороших парней, Норс.

– Я и есть хороший парень, – ответил он с долей бахвальства.

Как только последняя фигурка заняла своё законное место, Мариголд выглянула на балкон. В небе кружились крошечные снежинки.

Мариголд побледнела.

– Знаешь, а на улице идет снег.

– Должно быть, только что начался.

– Тебе придётся уйти. Мама сейчас точно закрывает ресторан и скоро будет дома.

Она наспех запихала папиросную бумагу обратно в коробки и вдруг почувствовала на себе его взгляд. Он хотел кое что знать – она и сама хотела это знать – но у них не было времени. Норс унёс коробки, а Мариголд бросилась на кухню. Она сняла с холодильника укрытое фольгой блюдо, побежала обратно к ёлке и толкнула тарелку в грудь Норса.

– Возьми домой, пожалуйста. В знак благодарности.

Его лицо было освещено сине белой подсветкой.

– Что это?

– Печенье. Веганская девочка пряничка. Это всё, что у нас есть, но они очень вкусные, гарантирую. В них нет масла.

– Девочка пряничка?

Мариголд пожала плечами.

– Мама сейчас не особо любит мужчин.

– Понимаю. Последний был козлиной.

– Настоящей.

– И… как ты к этому относишься? – осторожно поинтересовался он. – Ты в порядке?

Она была поражена, насколько было больно произнести простую очевидную правду.

– Бывало и лучше, – наконец сказала она.

Норс посмотрел на неё. В его тёплых карих глазах отразились ёлочные огни.

– Мне так жаль, Мариголд.

Её сердце забилось громче.

Норс взял угощение.

– Ты … ты не против, если я буду звонить время от времени? И, если ты ещё заинтересована в озвучке, я буду рад помочь. Я могу забегать после смены. Всё равно нужно будет отдать тебе пустую тарелку.