|
Их очаровательных потомков звали Паркер и Кэролайн. Первый день море вело себя смирно, и Годфри, у которого в каюте явно хранились неисчерпаемые запасы виски, настаивал на том, чтобы мы перед каждой трапезой собирались у него выпить стаканчик. Но затем погода испортилась, и на другое утро Годфри и Питер предпочли не покидать свои койки. Впрочем, мне было не до их передряг, ибо хватало своих. За завтраком к моему столу подошел тот аристократического вида помощник капитана, чтобы поделиться неприятной новостью - за ночь мой багаж сместился, и теперь трюм завален по колено изданиями Треста. Не могу ли я что-нибудь сделать? Мысль о том, чтобы заново упаковать сотни годовых отчетов и несметное количество листовок, повергла меня в ужас, но Марго пришла на выручку. Она мобилизовала своих детей, и вчетвером мы спустились в трюм, вооружившись любезно предоставленными нам помощником бумагой и веревками. Обозрев поле боя, мы пришли к выводу, что слова "по колено" - явное преуменьшение... Целый день упорного труда ушел на то, чтобы навести порядок; наконец была завернута и перевязана последняя пачка. - Слава Богу, все, - произнесла Марго, созерцая свои грязные руки. - Ну и работенка. - Но зато какие истории я теперь смогу рассказывать, - отозвался я. - Что за истории? - подозрительно осведомилась Марго. - Как я плыл через Атлантику на "Куин Элизабет II", заточенный в трюме с тремя Рокфеллерами, которые увязывали мой багаж. - Я подам в суд, - предупредила Марго. - Впрочем, все равно никто не поверит, что Рокфеллеры способны на такую глупость. Накануне нашего прибытия в Нью-Йорк мы собрались в каюте Годфри потребить несколько бутылок шампанского, припасенных им, чтобы отметить благополучное завершение плавания. Под влиянием изысканной влаги Питер предался воспоминаниям о днях своей юности, когда он в Вене учился в хореографическом училище. - Дисциплина, друзья дорогие, - произнес он, сопроводив свои слова хлопком ладони и глядя на потолок, - дисциплина... Вы не представляете себе. До того строгая, но такая необходимая. - Что ты подразумеваешь? - вопросил Годфри, возлежа на полу, словно кит на отмели. - Нельзя было промочить глотку? - Строжайший запрет, - отозвался потрясенный Питер. - Час за часом у станка, пока тебе не начинало казаться, что ноги вот-вот отвалятся. Изматывающая работа. - И все это без выпивки? - недоверчиво справился Годфри. - Ни глоточка, дружище, ни капли. - Что значит преданность делу, - сказал Годфри, обращаясь ко мне. - Полная самоотдача. А я вот не мыслю, как можно танцевать без выпивки. - А какие еще были упражнения? - спросила Марго. - Ну, - ответил Питер, опустошая пятый бокал шампанского, - нас заставляли танцевать на маленьком ящике. Забыл его название, а суть в том, что под ногами у тебя была совсем маленькая площадка, ступишь мимо - упадешь. - Танцы на ящике? - удивился Годфри. - Что это был за ящик? - Ну, такой, с плоской поверхностью, что-то вроде этого. - Питер показал на круглый столик, входящий в обстановку каюты. - Но он всего-то величиной с сомбреро, - возразил Годфри, - на нем не потанцуешь. - Мексиканцы танцуют на своих шляпах, - заявила Марго, заботливо наполняя наши бокалы. - Да только Питер не мексиканец, - заметил Годфри. - Он ирландец. - Ирландцы танцуют в деревянных башмаках, - сообщил я, как будто это что-то объясняло. |
