|
Нас представили друг другу в одном трактире, где мы недурно провели несколько утренних часов, толкуя про животных и путешествия. Несколько лет спустя Дэвид позвонил мне и спросил, не соглашусь ли я записать с ним программу для радио в моем зоопарке. Я ответил, что буду счастлив, и мы назначили день. В то время в нашей коллекции были Чемли и Лулу - пара шимпанзе сомнительной нравственности. Придешь проведать их, Чемли - после истерических утренних приветствий (оскаливание зубов, безумные крики и качание на ветвях) принимался препарировать апельсин сосредоточенно и тщательно, словно какой-нибудь знаменитый хирург, производящий трепанацию черепа премьер-министра. Лулу, хорошо усвоившая, как учтив ее супруг в обращении со слабым полом, не зевала: пока он занимался апельсином, она спешила набить рот виноградом, сгребала в кучу возможно больше плодов и садилась на них, надеясь, что благоверный не заметит ее уловки. Закончив хирургические действия над апельсином, Чемли съедал его и швырял кожуру в Лулу, чаще всего попадая ей в затылок. Бросая снизу, он тем не менее искусно поражал намеченную цель. Напомнив тем самым Лулу о своей глубокой привязанности, он кидался на нее, когда она меньше всего того ожидала, награждал затрещиной и стаскивал кричащую супругу с укрываемых ею фруктов. После чего садился, засовывал в рот банан, хорошенько разжевывал его, выплевывал на ладонь и принимался толстым пальцем перемешивать жидкую кашицу с видом человека, выбирающего монеты для торгового автомата. В чем всегда можно было положиться на Чемли, так это в том, что он не упустит случая подстроить вам какую-нибудь каверзу. Возьмитесь провести по зоопарку важных гостей - уж он не подведет. Словно знает, что ваши экскурсанты - люди знатные и вы ждете от него приличного поведения. Со злорадным огоньком в глазах он живо оценивал ситуацию и соображал, какое безобразие сотворить. Обычно Чемли начинал с того, что задавал Лулу взбучку: дергал ее за волосы, сбивал с ног и принимался прыгать на ней. Он делал это по двум причинам. Во-первых, из всех шимпанзе, каких я когда-либо знал, Лулу издавала самые громкие и пронзительные вопли; это было нечто среднее между свистом обезумевшего паровоза и скрипом ножа по стеклу. Во-вторых, Чемли обнаружил, что ничто так не занимает публику, как небольшой семейный скандал. Убедившись, что общее внимание сосредоточилось на нем, он принимался насиловать супругу или же, сидя на ветке, с большим вкусом занимался самоудовлетворением, заставляя почтенных зрительниц смущенно краснеть и обмахиваться путеводителями. Усыпив бдительность публики временным смирением, он отрыгивал на ладонь полупереваренные фрукты и швырял щедрый дар через решетку, заставляя перемазанных липкой субстанцией экскурсантов с криками разбегаться в разные стороны. Чемли обожал таким способом разгонять толпу, это был верх его устремлений, жизнь не могла даровать ему более изысканное наслаждение. Сколько лет мне ни доводилось показывать зоопарк важным гостям, я неизменно с великой опаской приближался к клетке Чемли, и мои опасения всегда оправдывались. Посему мне так живо запомнился тот день, когда приехал Дэвид Эттенборо записывать свою программу для радио. Программа была предельно простая, мы с Дэвидом неторопливо переходили от клетки к клетке, рассказывая забавные истории про животных, с коими встречались в разных концах света. Теперь такое творчество не прошло бы, нынешней публике подавай цветное изображение и самый крупный план. Однако в те далекие счастливые времена паровой тяги радиослушатели были не так взыскательны. Для начала мы условились, что я просто проведу Дэвида по зоопарку, чтобы мы решили, на каких животных остановимся и что каждый из нас будет говорить. Он впервые приехал к нам, и, хотя мы делали только первые шаги, Дэвид был восхищен знакомством с нашими подопечными и нашими задачами. Мы так увлеклись, что я подходил к обители Чемли, совершенно позабыв об осторожности. |
