Боли никакой не было.
– Теперь это, – слышал я его голос, – это – оснофной препятстфий, фитите? и фот тут…
8.
В послеоперационной было скучно. Вокруг расхаживало несколько прекрасных на вид женщин, но они меня игнорировали. Я приподнялся на локте и огляделся. Везде тела. Очень-очень белые и неподвижные. Настоящие операции. Легкие. Сердце. Все.
Я отчасти чувствовал себя любителем, а отчасти мне было стыдно. Я обрадовался, когда меня оттуда выкатили. Три моих соседа просто вытаращились, когда меня привезли. Форму совсем потерял. Я скатился с этой штуки на койку. Обнаружил, что ноги у меня по-прежнему немые, и контролировать их я не могу. Я решил поспать.
Все это место меня угнетало. Когда я проснулся, жопа у меня разламывалась от боли. А ног все так же не чувствовал. Я протянул руку и схватил себя за член – такое чувство, что его вообще там нет. То есть, чувства никакого. Если не считать того, что мне хотелось поссать, а поссать я не мог. Это было ужасно, и я попробовал выкинуть эту мысль из головы.
Пришла одна их моих бывших любовниц и села, уставившись на меня. Я ей говорил, что ложусь в больницу. А от чего именно – мол, не знаю.
– Привет! Как дела?
– Прекрасно, только поссать не могу.
Она улыбнулась.
Мы о чем-то немного поговорили, и она ушла.
9.
Все как в кино: все медбратья казались гомосексуалистами. Один, правда, выглядел несколько мужественнее остальных.
– Эй, приятель!
Тот подошел.
– Я не могу поссать. Хочу, но не могу.
– Сейчас вернусь. Я вам помогу.
Прождал я довольно долго. Затем он вернулся, задернул шторки вокруг кровати и сел.
Господи, подумал я, что он собирается делать? Отсасывать?
Но я присмотрелся – у него с собой была какая-то машинка. Я смотрел, а он взял полую иглу и вогнал ее в мочеиспускательное отверстие моего члена. Чувство, которое я считал давно ушедшим, неожиданно вернулось ко мне.
– Блядь же бэби! – прошипел я.
– Не самая приятная штука на свете, а?
– В самом деле, в самом деле. Я склонен согласиться. Уииоуиии! Господа бога в душу мать!
– Скоро закончится.
Он надавил мне на мочевой пузырь. Я видел, как маленький квадратный аквариум наполняется мочой. Это та часть, которую из фильмов обычно выпускают.
– Господи всемогущий, приятель, помилосердуй! Давай распрощаемся на ночь, ты хорошо поработал.
– Минуточку. Ну вот.
Он вытащил иглу. За окном мой красно-голубой крест все вращался, вращался.
Христос висел на стенке, а к ногам его приткнули сухой пальмовый листик.
Немудрено, что люди превращаются в богов. Довольно трудно принимать все таким, как есть.
– Спасибо, – сказал я брату.
– В любое время, в любое время. – Он задернул за собой шторки и ушел вместе со своей машинкой.
Моя желтая мочептица надавила на кнопку.
– Где эта медсестра? О почему о почему не приходит сестра?
Он снова нажал на звонок.
– А у меня кнопка работает? Что-то случилось с моей кнопкой?
Вошла медсестра.
– У меня спина болит! О, спина у меня болит ужасно! Никто не пришел меня навестить! Я надеюсь, вы, друзья, это заметили! Никто не пришел меня навестить!
Даже моя жена! Где моя жена? Сестра, поднимите мне постель, у меня спина болит!
ВОТ ТАК! Выше! Нет, нет, боже мой, вы слишком высоко ее подняли! Ниже, ниже! Вот так. Стоп! Где мой ужин? Я еще не ужинал! Послушайте…
Медсестра вышла.
Я все время думал о маленькой мочевой машинке. Возможно, придется такую купить, носить с собой всю жизнь. Нырять в переулки, за деревья, оправляться на заднем сиденье машины.
Оклахомец с кровати номер один был не слишком разговорчивым. |