Она с трудом заставила себя положить снимок на место и закончила уборку. Но и потом воспоминания все еще теснились в ее голове, вызывая странную светлую грусть.

Немного передохнув, Энни повесила шторы и приладила чехлы на кухонные стулья, разложила коврики на натертом ею полу, расставила в буфете новый сервиз. Чудесный букет полевых цветов довершил убранство. Если у дома было лицо – сейчас оно улыбалось.

Спальня Чейса осталась единственной комнатой, в которой Энни не навела еще порядок. Она и без того побаивалась последствий собственной предприимчивости. Но искушение взяло верх. И сейчас, пробуя острый испанский суп, кипевший на плите, Энни перебирала в уме аргументы в свою защиту. «Милосердие, благочестие и... одиночество», – неожиданно завершила она догматы монастырской жизни.

Не надеясь и сегодня дождаться Чейса, Энни пообедала, вымыла посуду. Впереди был долгий и скучный вечер. Она мирно потягивала свое вино, когда взгляд ее упал на дверь, ведущую в спальню Чейса. Нестерпимое любопытство повергло в бегство ее показное уважение к праву Чейса на уединение. Угрызения совести терзали ее, но уже ничто не могло остановить. «Я только взгляну, – сказала она сама себе. – Даже не переступлю порог».

Но едва Энни приблизилась к двери, громко залаял Джем. И это еще больше разожгло ее любопытство. На первый взгляд, в комнате Чейса все было как обычно. Одежда валялась в беспорядке, железная кровать была схожа с той, на которой спала Энни. На стене в углу висело старое ковбойское седло. И ничего секретного, а тем более зловещего, если не считать отсутствие окон.

Энни уже собиралась уходить, но ее внимание привлек металлический отблеск в дальнем углу этой темной комнаты. Было что-то странное в неровной, шершавой поверхности стены. С улицы было заметно, что один угол дома пристроен к гранитному утесу, но ей никогда не приходило в голову, что он встроен в скалу.

Энни скорее догадалась, чем разглядела, что здесь, в стене, есть дверь. А холодный блеск металла, привлекший ее внимание, исходил от висячего замка. Взволнованная, она вошла в комнату. Пес, до того тихо скуливший, вновь разразился громким лаем.

– Фу, Джем! Я только хочу посмотреть.

Едва она дотронулась до замка, как он сразу же упал ей прямо в руки: то ли дужка проржавела, что ли он просто не был закрыт. И это выглядело как приглашение к исследованию. Лай стал оглушительным, когда Энни налегла на тяжелую дверь и открыла ее. Впереди был туннель. Погруженный в кромешную тьму, он казался непроходимым.

Энни успокоила собаку и стала думать, что делать дальше. Здравый смысл подсказывал закончить исследование сейчас же, и Джем, казалось, очень хотел этого. Но глаза Энни стали привыкать к темноте и смогли уже различить глубокий проход в скале. Тогда Энни решила, что должна узнать, куда ведет туннель.

Минуту спустя она уже пробиралась по коридору, освещая себе путь длинными каминными спичками. Дорога вела в большую известняковую пещеру. Не было никаких следов использования туннеля в последнее время, и Энни уже решила повернуть назад, как вдруг увидела еще один коридор, уходящий влево под прямым углом. На этот раз она справилась с искушением.

– Все, Джем, возвращаемся.

Жалобный вой прорезал мрачную тишину. Энни повернулась и заметила, что спичка почти догорела. Пламя обожгло ее пальцы, когда она хотела открыть коробок. Вскрикнув от боли, Энни выронила спички. Пещера погрузилась во тьму. Паника охватила Энни. Она опустилась на колени и стала шарить по полу руками в поисках коробка. Земля отдавала ледяным холодом, влажная плесень прилипала к рукам. Энни показалось, что она прикасается к чему-то живому и скользкому.