Улыбка заиграла на ее лице, и Чейс понял, что для нее ценно даже самое маленькое проявление доброты. Приятно все же немного порадовать того, у кого ничего нет. Чейс иронично улыбнулся над своими банальными выводами.

Через минуту что-то вновь заставило его задуматься. Перед глазами забрезжил образ девушки, даже девчонки, ее глаза широко раскрыты, рот исказился в крике... Видение пропало прежде, чем он уловил другие детали. Но он понял, кто это был. Энни Вэлс! Да, это она в свои шестнадцать. Чейс пытался вернуть ее образ, вспомнить хоть что-нибудь еще, но сознание вновь толкнуло его в настоящее – так же безжалостно, как и в прошлое. Он бросил взгляд на молчаливую всадницу, Энни Вэлс, которую знал сегодня. Лунный свет играл в ее волосах, и хотя ночь размыла черты лица, Чейс видел в ее глазах тревогу.

– Что-нибудь не так? – спросила она, когда они поравнялись.

– Нет. Мне только показалось, что я кое-что вспомнил.

– Обо мне?

Жар в ее голосе тронул Чейса, но ему не хотелось, чтобы она расспрашивала дальше.

– Нет, это было что-то другое, кто-то другой...

– А-а, – протянула она разочарованно.

Энни придержала лошадь и опять отстала. Так они продолжали свой путь. Жалобный вой кайотов доносился издали. Казалось, он еще больше усугублял их разобщенность.

Прошло еще полчаса, прежде чем Чейс и Энни достигли заброшенной шахты. Чейс привязал лошадей неподалеку в рощице и оставил Джема присматривать за ними. Место, которое он нашел для ночлега, защитило бы их от ветра и непогоды. К тому же отсюда открывался великолепный вид.

Шахта была пуста, но беспокойство не покидало Чейса. Он положил свернутый спальный мешок под голову и попытался заснуть. Лежа в нескольких футах от него в своем спальнике, Энни смотрела на черное небо и мерцающие россыпи звезд на нем. Она была так безмятежно спокойна, когда Чейс взглянул на нее. Он вновь вспомнил образ испуганной девочки, и его томление усилилось. Бывшие партнеры не могли тогда ничего толком рассказать ему о случившемся, потому что их не было рядом, когда он нашел ее. Только одна Энни знала все подробности.

Он положил руку на бедро и сквозь толстую ткань нащупал рубец от ножевой раны.

– Расскажи мне о Коста Браве, – попросил он тихо.

Энни повернулась и посмотрела на него:

– Что ты хочешь знать?

– Где я нашел тебя? Как был ранен? Все...

Энни вылезла из спального мешка и села, обхватив руками колени. Она рассказала ему большую часть их истории в свой первый день в хижине. Но он не верил тому, что она говорила тогда. Теперь он, наверное, был готов слушать.

– Я погибла бы, если б не ты. – Энни изо всех сил старалась сдержать волнение, когда рассказывала, как монастырь обстреливался повстанцами. Она пряталась в часовне, когда один из нападавших нашел ее и поднял винтовку. Солдат прицелился, но вдруг выронил оружие. Так она впервые услышала звук хлыста Чейса.

– Он метнул нож, – продолжала Энни, вспоминая ужасную схватку, которая закончилась смертью повстанца. К счастью, Чейс был ранен в ногу, а Энни достаточно разбиралась в медицине, чтобы остановить кровь и наложить повязку.

Чейс внезапно прервал ее и сам повел рассказ. Сосредоточившись, он вспомнил о долгих поисках священника, когда инфекция разнесла его рану.

– Моя нога распухла. Началось воспаление, потом нагноение...

– Так ты помнишь? – Энни замерла в ожидании ответа.

– Я не знаю. Наверное, что-то все же вспомнил сам, а что-то взял из твоих рассказов. Но, кажется, я действительно испытал все это.

– Ты помнишь лихорадку, бред?

Если бы он вспомнил это, то непременно вспомнил бы и как она облегчала его муки. Поверил бы, что только она, Энни, спасла его.