Прислонясь к стене, со спустившимися на глаза волосами, Мэк-младший с каким-то почтительным удивлением глядел на гимнастические упражнения своего родителя.

— Ну-ка, мальчуган, иди теперь ты станцуй. Роза свежа, как маргаритка; нас, стариков, хватает ненадолго, занимай мое место! — сказал ему отец, отдуваясь и вытирая раскрасневшееся, как пион, лицо.

— Нет, благодарю вас, я не выношу подобных вещей. Я с удовольствием побегаю с вами взапуски вокруг галереи, кузина, но эта духота и толкотня выше моих сил, — грубо ответил Мэк и отвернулся к открытому окну, будто собираясь совершить побег.

— Вы не производите впечатления хрупкого создания. Что же мне, оставить гостей и носиться с вами при лунном свете? К тому же сегодня ночь слишком холодна, чтобы бегать в этом легком платье! — Роза обмахивалась веером, совершенно не сердясь на отказ Мэка, она привыкла к его манерам, и они забавляли ее.

— Это вполовину менее вредно, чем вся эта пыль, газ, жар и шум. Из чего, вы полагаете, состоят наши легкие? — спросил Мэк, готовый начать научную дискуссию.

— Я знала это, но забыла. Теперь я так занята другими вещами, что совсем забросила занятия, которыми увлекалась лет пять-шесть тому назад, — засмеялась она.

— А это было славное время! Долго вы будете заниматься всеми этими глупостями, Роза? — поинтересовался кузен, неодобрительно глядя на танцующих.

— Думаю, месяца три.

— Тогда прощайте до Нового года, — и Мэк исчез за портьерой.

— Роза, друг мой! Ты непременно должна взять в руки этого малого, пока он не сделался совсем медведем. С тех пор как вы уехали, он жил только своими книгами, так что мы совсем рукой на нег о мах нули. Только мать ворча ла по повод у его манер. Пообтеши его немного, прошу тебя. Ему давно пора оставить свои глупые замашки и обнаружить все то хорошее, что скрывается за его угловатостью, — дядя Мэк постарался сгладить грубость сына.

— Я знаю, какая у этого каштана сердцевина, поэтому мне нет дела до его колючек, а вот другие могут не знать. Я возьму его в руки и превращу в гордость семьи, — охотно ответила Роза.

— Возьми за образец Арчи. Он редкий молодой человек, и будет счастлива та девушка, которой он достанется, уверяю тебя, — дядя Мэк не оставлял мечты об этом сватовстве и полагал, что сделал очень тонкое замечание.

— О боже мой, как я устала! — воскликнула Роза, опускаясь в кресло, когда последняя карета отъехала от подъезда около двух часов пополуночи.

— Каково теперь ваше мнение обо всем этом, мисс Кэмпбелл? — спросил доктор, в первый раз называя ее тем именем, которое в сегодняшний вечер так часто звучало.

— Мнение мое таково, что мисс Кэмпбелл способна вести веселую жизнь, особенно если она будет продолжаться так, как началась; в таком виде она находит ее прелестной, — девушка улыбалась, все еще чувствуя на губах вкус того, что в обществе называется удовольствиями.

Глава IV

Шипы и розы

Некоторое время все шло хорошо, и Роза была счастлива. Свет казался ей прекрасным, дружелюбным местом, где исполняются самые светлые мечты. Конечно, это не могло длиться вечно, неизбежно должно было последовать разочарование. Молодость ищет рая на земле и горько плачет, когда находит вместо него будничный мир, преисполненный забот и тревог. Плачет, пока не научится радоваться и прославлять его возвышенными чувствами и добродетельной жизнью.

Все любившие Розу с беспокойством ждали, когда настанет крушение иллюзий, от которого не может оградить никакая забота. До сих пор Роза была так занята своими науками, путешествиями и домашним хозяйством, что не имела ни малейшего понятия об успехах, испытаниях и соблазнах большого света.