Величина клинка определяется просто: сидя верхом и подняв правую руку с оружием над головой, ты закрываешь слева все тело до седла. А попутно — чтобы можно было достать лежащего на земле человека. Длиннее неудобно. Мешает скорости выполнения приемов. На глаз — и этому не пойдет. В два с лишним локтя оружие рассчитано на великана. Еще и материал неподходящий.

«Зачем тащил?» — удивилась мимоходом, развязывая шнурки на мешке. Полезла внутрь — опять невразумительные тряпки. Что прячет?

Через плечо заглянула любопытная морда кобылы. Смирная пыталась выяснить, нет ли чего в мешке вкусненького. Человек ее не заинтересовал. Видела и раньше.

Абала отпихнула ее и нетерпеливо освободила предмет от оберток. Уставилась, замерев в восхищении, на сделанную из золота маску. А это не людская работа и очень старая, сделала вывод, осмотрев ее со всех сторон. Глянула на первый попавшийся мешочек и обнаружила очень знакомые амулеты. Не по исполнению. Мотивы.

«Неужели крато сделали? Тогда это незнакомая мне семья. У соседей нет такого мастера. Клеймо отсутствует. Да и не касались ничьи руки этих вещей. Люди не в счет. Откуда же он пришел? Куда шел? Кому сигнал подавал? А, какое мне дело. Не бросать же на снегу».

Она цокнула языком, отдавая приказ. Смирная посмотрела с откровенным недовольством. Что такое помогать раненому, она прекрасно знала, но одно дело — нести невесомую девочку, и совсем иное — здорового и тяжелого человека. Абала повторно цокнула, отдавая приказ. Кобыла душераздирающе вздохнула, скосилась на реакцию и, не дождавшись жалости, с демонстративным кряхтением опустилась на брюхо.

Теперь начиналось самое неприятное. Человек был раза в два ее тяжелее, и затаскивать его даже на лежащую рядом лошадь не так просто. На всякий случай пнула носком сапога под ребро — вдруг очнется и сам сможет. Даже не дернулся.

Надо спасать. Еще немного — и совсем скончается. Слегка подбавила ему жизненной энергии, но не слишком. Лечить надо в другой обстановке. И нет уверенности, что ее методы подойдут. Надо расспросить подробно Шушу и Дока. Раньше как-то не требовалось.

Напрягаясь, она потащила юношу наверх и перевалила через седло. Отдуваясь, постояла. Опять цокнула.

Смирная поднялась, получив команду, и слегка встряхнула груз, чтобы он лег удобнее. Пришлось поддержать, а то бы запросто свалился. Ну ничего, лошадка у нее умная, и сейчас ее неспешный шаг даже полезен, решила Абала, привязывая безвольное тело со всех сторон.

Добавила наверх мешок с ценностями — вот идиот, золото несет, а еда отсутствует. Отерла трудовой пот и потянула Смирную за повод. Теперь можно и домой. Она всем докажет!

Три часа спустя она совсем уже не была уверена в правильности своего поступка. Вместо похвалы вокруг собралось все семейство. Если не считать перешептывающихся детей, наблюдали за прибытием в полном молчании, в котором читалось осуждение.

Общее мнение выразил старший из воинов Локум, откровенно кривясь:

— Зачем привезла?

— Нельзя бросать на смерть путника, — ответила она прочно затверженной мудростью.

— Чужак!

— Где в словах мудрости есть упоминание, что спасать надо только своих? — спросила Абала, подпустив в голос яду.

Локум никогда ей не нравился, как и она ему. Трогать он ее не трогал, но отношение чувствовала. Этот вечный взгляд, будто кислого наелся. Очень хотелось иногда дать по лбу. Нельзя. И не получится, и лезть к старшему — нарваться на побои и оскорбления. Он всегда призывал соблюдать традиции, как же не подколоть?

— А мозги для чего дадены? — брюзгливо спросил он.