— Вот и отлично, — подумал я, — теперь я знаю, как доставать рыб, ты будешь помогать мне, Неро! — Надо заметить что тюлень слушался моих приказаний не хуже собаки. У меня был небольшой хлыст, и когда он делал не то, что я хотел, я слегка ударял его по переносице. Он вертел головой, оскаливал зубы, рычал, но возвращался ко мне, ласкаясь.

Трудно представить себе, до какой степени он был ко мне привязан, и как я любил его. Он был моим верным спутником и товарищем в течение дня, а ночью спал на моей постели.

Однажды Неро, по обыкновению, пошел со мной к берегу моря. Я стоял на утесе и удил рыбу. Он нырнул в воду и стал играть на ее поверхности. Я не обращал на него внимания. По временам он нырял глубже и исчезал на несколько минут, затем снова возвращался к тому месту, где я закинул удочку. Это пугало рыб, и я ничего не мог поймать. Чтобы отогнать его, я стал бросать в него камнями. Один из них попал ему в голову и он исчез.

Через некоторое время я собрался домой и, свистнув его, начал подыматься по тропинке, в полной уверенности, что Неро следует за мной. Дело было рано утром. Вернувшись домой, я занялся своим садом, который в это время был в полной красе. Заметив около полудня, что Неро не вернулся, я начал беспокоиться и сошел вниз к купальне, чтобы поискать его, но его нигде не было видно. Я звал, свистел — все напрасно. Тоска овладела мной при мысли, что мой товарищ и друг покинул меня, и в первый раз в жизни я заплакал горькими слезами.

«Не может быть, чтобы он ушел! — думал я. — Он не бросит меня из-за того, что я ударил его камнем!

Два часа провел я на скалах, но Неро не возвращался. Сердце мое сжалось от тоски, и я почувствовал себя глубоко несчастным.

Я всей душой привязался к Неро, и мне казалось, что жизнь без него будет мне в тягость.

Подождав еще немного, я вернулся в хижину, но часа за два до заката солнца не вытерпел и опять спустился к морю. Я звал Неро и кричал, пока не охрип, но все было напрасно, — ночь надвигалась; я вернулся домой и в полном отчаянии бросился на постель.

— А я то думал, что он любит меня так же сильно, как я его люблю, — говорил я себе. — Я бы не бросил его!

Слезы снова хлынули ручьями при мысли, что я никогда больше не увижу Неро.

Горе мое может показаться чрезмерным, но мне не было шестнадцати лет, я был один на пустынном острове и тюлень был моим единственным товарищем. Он хотя и не мог говорить, но был привязан ко мне, отвечал на мою ласку, и мне некого было любить кроме него. Я проплакал больше часу и, наконец, измученный заснул.

XVIII

На следующий день, рано утром, когда было совсем еще темно, я вдруг почувствовал чье-то прикосновение. Я вскочил с постели, протянул руку и радостно вскрикнул, — Неро был возле меня. Да, это был Неро, он нашел один дорогу к хижине, чтобы вернуться к своему хозяину. Я был безгранично счастлив; я прижимал его к себе, плакал над ним, и через несколько минут мы вместе заснули на моей постели. Никогда, — ни прежде, ни впоследствии, — не приходилось мне испытывать такого быстрого перехода от горя к радости.

— Ну, что если бы ты совсем ушел от меня? — говорил я ему, когда мы проснулись. — Ах ты, негодный тюлень! Как ты мог так напугать меня и так огорчить?

Неро казался не менее счастлив и более, чем когда-либо ласкался ко мне.