Я давно уже потерял всякую надежду когда-либо увидеть корабль.
Однажды вечером погода сделалась очень бурной, и на море развело сильное волнение. Мне вдруг показалось, что я вижу на воде что-то необыкновенное милях в четырех от острова.
Сначала я подумал, что это кит. В известное время года эти животные часто появлялись у наших берегов; я всегда следил за их игрой и кувырканьем в воде, и Джаксон часто рассказывал мне длинные истории про ловлю китов.
Луч заходящего солнца осветил предмет, — он показался мне совершенно белым. Я побежал за подзорной трубой, и к великой моей радости разглядел, что это была лодка, или очень маленькое судно, с распущенным парусом; ветер гнал его прямо на остров. Я следил за ним с замирающим сердцем до наступления полной темноты. Мысли и предположения самого разнообразного свойства толпились в моей голове. Я знал, что часа через два взойдет луна, и так как небо было чисто, несмотря на волнение на море и сильный ветер, то надеялся снова увидать лодку.
«Им никогда не удастся пристать к этому берегу острова, — думал я, — разве что ветер случайно пригонит их к входу в заливчик, где устроена купальня!»
Подумав немного, я решил сойти вниз и разложить на скалах костер, по обеим сторонам входа в залив. Костры эти могли указать им, как и куда направить лодку. Я подождал еще немного и затем сошел вниз, захватив с собой подзорную трубу. Я принес две вязанки дров из наготовленных мною заранее в этом месте, разложил их на скалы, по одной с обеих сторон входа, и зажег их, затем уселся на утес с подзорной трубой, стараясь разглядеть, где теперь может быть лодка. Луна тем временем взошла, и я увидел лодку на расстоянии не более мили от острова.
Она неслась как раз по моему направлению, где находились костры. Буря все усиливалась, и брызги волн достигли уже тех скал, на которых горели костры; но я все подбрасывал топлива, поддерживая сильное пламя. Через четверть часа я мог уже вполне ясно разглядеть лодку; она была совсем близко, саженях в трехстах от острова, и шла прямо на огонь, но вдоль берета.
Оказалось, что люди подтянули паруса, не зная, куда пристать, пока не разглядели обоих костров; тогда только они поняли, что означает этот огонь.
Еще минута, и лодка была у самого входа в залив. Я все еще дрожал за них; я знал, что если море отступит в то время, когда они подойдут к краю отверстия, то лодку разобьет вдребезги, хотя люди, может быть, и спасутся. К счастью для них, этого не случилось, они как раз поспели так, что попали на волну, которая перенесла их через скалы, прямо к той стенке, которую я устроил посередине заливчика.
Лодка благополучно пристала.
— Ура! Ловко проделано! — раздался голос с лодки. — Спускайте парус, ребята, все обстоит благополучно!
Парус был спущен, и тогда при свете огня я мог разглядеть несколько человеческих фигур. Я был слишком взволнован, чтобы говорить, — да, в сущности, и не знал что сказать. Я только чувствовал, что настал конец моему одиночеству, и радости моей не было границ.
XIX
Как только парус был спущен, люди перескочили за борт и перешли вброд к тому месту, где я находился.
— Кто ты такой? — обратился ко мне один их них. — И сколько вас здесь?
— Кроме меня на острове никого нет! — ответил я. — Но я так рад вашему приезду!
— В самом деле? Так, может быть, ты укажешь нам, где нам достать чего-нибудь поесть?
— О, да, разумеется! Подождите немного, и я принесу вам провизии, сколько угодно!
— Ладно, да смотри же, скорей, мой красавец. Мы так голодны, что способны съесть тебя самого, если ты не найдешь ничего лучшего!
Я собрался уже идти к хижине за сушеной птицей, когда другой из людей остановил меня. |