Само собой, из того, что я сказал, Ульяна почти ничего не поняла, но частично расколдовать сластолюбивого стрельца пообещала.

    Пока мы разговаривали, к нам подошел мой бывший проводник Иван Степанович. Со времени вчерашнего народного бунта я его не видел, замотавшись с делами, не вспоминал и теперь, встретив, ему обрадовался. Мы поздоровались. Ульяна при мужском разговоре присутствовать не захотела, и отправилась заниматься своей покорябаной внешностью. Мы же с крестьянином отошли в сторонку, и присели возле забора на бревнышке.

    -  Страсти то, какие здесь вечор случились, - осуждающе покачал головой мужик, - мне тутошний барин не сват, не брат, а все-таки жаль человека. Вот так глядишь, в одночасье и помрешь, не приведи господь. Каков человек не будь, убивать его не по-христиански.

    Как ни симпатичен мне был Иван Степанович, но вести с ним философскую дискуссию о добре и зле, было неинтересно. В таких разговорах заранее знаешь, что и как собеседник скажет. Потому я тему не поддержал, и спросил, что он собирается делать дальше.

    -  Что нам еще делать! Строиться будем, спасибо ты деньгами помог, не нужно лезть в кабалу.

    -  Тут останетесь или вернетесь к себе в деревню?

    Мужик почесал затылок и покачал головой:

    -  Сомнения у меня в этом большие, потому тебя и побеспокоил. Оно, конечно, хрен редьки не слаще, да только, - он замолчал и задумался, видимо, пытаясь сформулировать мысль. - Здесь, вроде, молодая барыня простая, да ласковая, а в Коровино барина вовсе нет. Там построишься, глядишь, опять сожгут, а здесь народ меня смущает. Злые люди, отчаянные. Довел их покойник до ненависти, всяк готов соседу глаз вырвать. Вот и думай, как все это повернется? Может ты, что присоветуешь?

    Я только покачал головой. Знал бы прикуп - жил бы в Сочи.

    -  А как остальные коровинские думают?

    -  Им думать нечего, не к этим барам, так к другим в кабалу идти. Самим то до зимы избы не поставить, ни тягла, ни одежи нет. На червонец что ты дал, я многим помочь не смогу.

    Помочь крестьянам мог я. Доставшееся мне золото позволяло это сделать, без особых жертв с моей стороны. Хотя и говорят, что денег много не бывает, но тратить богатство на Руси было еще достаточно сложно. Разве что завести себе сотню собольих шуб и скупать драгоценное оружие. Однако как помогать в таких случаях, я не знал. Просто так деньги раздавать нельзя, ничто не разлагает людей больше, чем халява. Может быть, кому-то они помогут, но большинство просто их пропьет и прогуляет.

    -  А что если, я куплю вам лес и лошадей? - спросил я Ивана Степановича. - Тогда вы сможете вернуться всем миром к себе в деревню и заново отстроиться.

    Он внимательно на меня посмотрел, смутился и спросил:

    -  Значит, им придется идти к тебе в кабалу?

    -  Нет, мне от вас ничего не нужно. Я скоро уеду отсюда навсегда, и мы, скорее всего, больше никогда не встретимся.

    -  Так зачем тогда тебе лес и лошадей покупать?

    На этот вопрос можно было бы ответить просто и правдиво, но такому ответу никто все равно не поверит. Да я и сам бы сто раз подумал, прежде чем согласился принять помощь от незнакомого человека. Видно так мы устроены, что не привыкли верить в добрые чужие намеренья.

    -  Считай, что это христианский долг. Слышал притчу о добрых самаритянах?

    По самаритян Ивану Степановичу говорить было неинтересно, он пытался понять тайный смысл моего предложения.

    -  Обет, что ли такой дал?

    -  Ну, пусть будет обет, - согласился я.