О таком мы со Степаном не договаривались, но возразить мне было нечего: суровое, безжалостное время; и пришлось отвернуться, что бы не видеть страшную агонию несчастного. Степан, между тем, оттолкнул тело убитого и позвал:

    -  Пошли скорее.

    Кругом, как и прежде, было спокойно. На земле в разных позах спали казаки. Я пошел дальше, осторожно обходя тела. Полкан шел за мной, как говорится, след в след. Вдруг из темноты выступил очень большой человек. Он увидел нас, остановился, не доходя нескольких шагов, и неожиданно закричала:

    -  Казаки, ко мне, татары!

    Как будто ожидали, с земли вскочило сразу несколько человек. Я понял, почему кричит здоровый, и сорвал с себя лисью шапку. Однако было поздно. В меня сразу вцепилось несколько рук. Пришлось отбиваться саблей, полосуя не глядя. Хватка ослабела, я вырвался и бросился бежать, спотыкаясь на неровной почве. Сзади продолжали кричать, причем еще пронзительнее и тревожнее. Я решил, что в плен попал кашевар и кинулся назад, рассчитывая хоть как-то ему помочь, но тут же столкнулся с самим Степаном.

    -  Туда! - приказал он и потащил меня за собой.

    Мы миновали казачий стан и только тогда остановились. Вопли и проклятия возле костра не смолкали, делались еще громче.

    -  Не знаешь, где Полкан? - спросил я запорожца.

    -  Там был, - махнул он рукой.

    -  Волки, волки! - будто в подтверждении его слов, закричал издалека высокий юношеский голос. - Спасайся, кто может!

    -  Вот и Полкан объявился, - сказал я, вглядываясь в темень, - как бы чего с ним не случилось!

    Шум и крики все продолжались, нам пора было уходить, но я тянул, ожидая появление собаки. И, действительно, скоро она появилась, но в самом жалком виде. Пес вынырнул из черноты, добрел до нас и повалился на землю.

    -  Готов, - сказа Степан, - пошли отсюда.

    -  Я его не оставлю, - решительно сказал я, и поднял на руки. Он жалобно заскулил.

    -  Брось его, иначе нам не уйти, - тревожно сказал запорожец, вслушиваясь в гвалт на казачьем стане.

    -  Ничего, - упрямо проговорил я, торопливо направляясь в сторону оставленных лошадей.

    Собака была достаточно тяжелой, чтобы бегать с ней на руках, но бросать ее на верную гибель я не мог и не хотел. Пришлось поднапрячься. Степан уже успел скрыться, а я продолжал пыхтеть, преодолевая густые заросли. Наконец удалось выбраться на пустошь. Теперь бежать было легче, но пес у меня совсем сомлел и, кажется, потерял сознание. Руки и одежда стали липкими от его крови. Понять характер ранений в темноте и такой ситуации было невозможно, оставалось предполагать, что его порубили саблей. Наконец впереди показалось что-то темное, и меня окликнул кашевар. Я подошел к лошадям и опустил собаку на землю.

    -  Живой? - спросил запорожец.

    Он уже был в седле и, привстав в стременах, всматривался в ночь.

    -  Помоги, - попросил я, садясь на лошадь.

    Степан легко соскочил наземь и подал мне собаку. Конь тревожно переступал ногами, чуя запах крови.

    -  Скачем туда, - показал я на самый близкий лес.

    -  Лучше на старое место, - возразил запорожец, - там нас искать не станут.

    -  Нет, мне нужен свет, осмотреть Полкана, - ответил я и поскакал в сторону леса.

    Людям не любящим животных такое решение покажется странным, простой блажью или чудачеством.