-  Ну что, пошли? - спросил я.

    -  А, где наша не пропадала! Будь, что будет! - воскликнул он.

    Мы тотчас обменялись верхним платьем. Мой бархатный красный «камзол» ко всем своим прежним достоинствам за эту ночь приобрел новые, бурые пятна собачьей крови. Одежда запорожца была не в лучшем состоянии, так что из нас получалась такая классная бомжовая парочка, что не стыдно было бы показаться даже возле трех вокзалов в Москве.

    Мы открыто вышли из леса, и не торопясь, направились в сторону казачьего лагеря. Солнце уже взошло, и день обещал быть ясным и теплым. Мы пробирались сквозь густую траву и молодой кустарник, На месте этой пустоши, судя по следам, недавно было поле, а теперь земля то ли отдыхала от пахоты, то ли, просто лишилась хозяев и заросла сорняками. Соцветия буйных трав со зрелыми семенами уже желтели и готовились к осеннему умиранию. Листья кустарников огрубели, стали темно зелеными, а кое где даже поменяли цвет на яркий, осенний.

    -  Красивое место, - сказал я.

    Запорожец удивленно посмотрел сначала на меня, потом на пустошь и неопределенно пожал плечами. Суждения о красоте явно не входили в круг его интересов.

    -  Если сложу голову, то не даром! - мрачно заявил он, когда мы подошли к леску, в котором расположились казаки. - Они меня долго будут помнить!

    Я промолчал. Впереди, между деревьями, показалось несколько пасшихся лошадей. Я насчитал девять голов. Выходило, что столько же, если не больше казаков осталось в лагере. Конечно, это было много для нас двоих, но если учитывать фактор внезапности и мое настроение, то терпимо. Будь их пятнадцать, было бы значительно хуже.

    Лесок, который я впервые увидел при свете дня, был молодой, чахлый и ничем не интересный. Давешний костер не горел, но возле него сидело четверо человек. Судя по окровавленным повязкам, раненные. Рядом лежало еще трое.

    Нас они пока не заметили.

    -  Здорово, казаки! - поздоровался я, останавливаясь в нескольких шагах.

    На голос обернулись, нас со Степаном осмотрели, но никто не встал.

    -  Здорово, коли, не шутишь, - откликнулся только один, вислоусый, славянского типа, но с крупным кавказским носом. - Кто такие?

    -  Казаки, - ответил я, - отстали от своих.

    Интерес к нам слегка увеличился, привстал со своего места даже один из лежавших, странный тип с явно бандитской мордой, в красных турецкий шароварах и рваном крестьянском зипуне.

    -  Казаки, говоришь! - сказал он, разглядывая нас прищуренными глазами. - Кто атаман?

    -  Прокопий, - ответил за меня Степан, лучше знавший казацкие реалии.

    -  Знаю его, славный атаман, - вмешался в разговор крупный казак с непомерно длинным оселедцем, заплетенном по-китайски в косицу. От этого вид у него был отнюдь не героический, несмотря на широкие плечи и мужественно заросшую щетиной рожу.

    -  А чего такие побитые? - продолжил допрос вислоусый, тот что первым откликнувшийся на мое приветствие.

    -  Да и вы, я гляжу, не лучше, - сердито сказал Степан. - Кто вас так подрал?

    Ему не ответили. Казаки переглянулись, видимо, оценивая дерзость незнакомца. Какое-то время все молчали. Мы продолжали стоять, не доходя до кострища, не приближаясь и, тем более, не садясь рядом с хозяевами. Впрочем, сесть нас никто и не приглашал.