— Глаз! Глаз! Мне выбили глаз! Я слепая! О, больно, больно, больно! — простонала Фальк и разразилась новыми воплями.

Дрожь ужаса пробежала у всех от этих слов.

— О, какое несчастие! — шептали потрясенные девочки, невольно прижимаясь друг к другу.

Сама же Бранд точно обезумела в эту минуту.

— Она ослепла! Ей выбили глаз! О, Боже! Боже — вскрикнула она и вдруг, увидя Ину стремительно кинулась к ней, схватила ее за плечи и тряся изо всей силы, заговорила сверкая исступленными от ужаса глазами:

— Говори же! Говори, как все это случилось. Говори же! Говори! Ты была здесь! Ты была здесь? Говори скорее?

Но Ина едва ли могла произнести хоть слово, ошеломленная неожиданностью и этими отчаянными воплями, все еще продолжавшими рваться из груди Фальк.

Гаврик выступила вперед и дрожа всем телом сбивчиво заговорила.

— Мы играли… В снежки… Врое… Палтова, Верховская и я. А она, Фальк, подошла к нам… Нельзя… Говорит, нельзя это… Мы кидались снежками… Вдруг она… То есть Фальк, как закричит… Схватилась за глаз, упала… И больше я ничего не знаю!

— Больно! Больно! Доктора! Доктора мне скорее! — вдруг неожиданно сорвался с губ Лины новый стон, еще более потрясающий и ужасный нежели все прежние.

— Крошка моя! Сейчас! Сию минуту! Помогите мне, дети, поднять ее и отнести в лазарет! Вы, старшие, ради Бога! У меня самой руки и ноги отказываются служить! — роняли побледневшие губы Эмилии Федоровны и она с мольбой обращала взоры к взрослым воспитанницам, явившимся сюда же на место катастрофы.

— Сейчас, не беспокойтесь, фрейлейн, мы все, все сделаем! — послышались ответные голоса и несколько воспитанниц старшего класса приблизились к распростертой и стонавшей на снегу Лине, подняли ее и осторожно взяв на руки, понесли по аллее.

Госпожа Бранд кинулась было следом за ними, но вдруг остановилась, как вкопанная. Ее острые глаза заметили нечто лежащее на снегу и сразу все стало для нее ясным. Она быстро наклонилась… Подняла заинтересовавший ее предмет и поднесла близко-близко к глазам… То был осколок льда, с острым концом, блестевший теперь всеми цветами радуги в лучах солнца…

И не одни только глаза Эмилии Федоровны впивались теперь в ее неожиданную находку. Блестящий темный взгляд Южаночки словно намагнетизированный, в свою очередь впивался в него… И ужас, настоящий безграничный ужас, ползущим к сердцу чудовищем постепенно захватывал теперь все ее разом замершее от нового открытия существо.

Теперь только разъяснилась в душе девочки смутная разгадка… Господь Великий и Милосердный! Из-за нее одной искалечена несчастная Фальк. Ведь этот осколок и был тот твердый предмет, который она по ошибке захватила вместе со снегом, в разгаре снежной битвы! О, какой ужас! Какой ужас!

И не помня себя от охватившего ее душу трепетного волнения Ина стремительно бросилась к госпоже Бранд, схватила ее за руки и, в забывчивости дергая их изо всех сил, исступленно, дико, нервно закричала:

— О это я виновата! Я виновата… Я одна… Я одна… Но я не хотела… Не хотела… Честное слово! Я думала снег… И вдруг твердое что-то… Не было времени рассуждать… Я в Гаврик хотела, а она… она… Не нарочно и… Не нарочно… А осколок в глаз попал… в самый! О Господи! Господи! Что делать теперь!

И она схватилась за голову и взглядом полным отчаяния и муки впилась в лицо классной дамы.

Глаза последней разом раскрылись широко… И онатоже поняла все ясно теперь.