На следующий день, в воскресенье, в своей камере скончался Павел Зелянин. Хотя в последнее время он жаловался на сердце и хотя смертные случаи и убийства в стенах СИЗО не редкость, но все же это было странное совпадение и невольно наводило на мысль и о мести «кровников», и о ликвидации ненужного свидетеля…

В то же время следствие готовило обвинение против них за участие в подготовке заказных убийств.

Чуть позже дела курганцев передали в суд.

Прежде чем рассказывать об этом убийстве, я хотел бы вернуться к тому периоду, когда я с ним познакомился, то есть к моменту, когда мы с ним оказались в здании прокуратуры, сразу же после проведения обысков в наших квартирах (см. ранее) и после допроса.

Допрос был закончен, я встал, попрощался со следователем и вспомнил, что должен получить у них взятый у меня ранее мобильный телефон. Я спросил следователя об этом. Он ответил мне, что мобильный телефон должны привезти оперативники, и попросил меня подождать в коридоре. Я плотно закрыл дверь и вышел в коридор.

Там я увидел, что на стуле у кабинета следователя сидит высокий, примерно метр семьдесят пять, молодой человек лет тридцати пяти. Я молча сел рядом.

Я сразу понял, что человек ожидает своей очереди на допрос, а он, вероятно, понял, что я вышел после допроса. Он поинтересовался, о чем меня спрашивали и был ли у меня обыск. Мы разговорились. Он представился Анатолием Гусевым, владельцем «Арлекино» и «Садко-Аркада»  —  торгового центра. Я сказал, что он мне заочно знаком, и он также слышал обо мне.

 —  Как же так,  —  удивлялся Гусев,  —  мы никакого отношения к этому взрыву не имеем, никогда не были на этой улице, не знали этого человека, и мы искусственно прикреплены как свидетели!

Я объяснил ему, что это лишь повод, чтобы нас допросить. Гусев не унимался:

 —  Выходит, любого человека могут совершенно без основания вызвать на допрос, провести у него обыск, искусственно прикрепить его к любому уголовному делу, к какому он отношения не имеет?

 —  Выходит, да. Существует такое понятие, как разработка, которое регламентируется законом об оперативно-розыскной деятельности, и в принципе можно действительно у любого человека и обыск сделать, и вызвать его на допрос  —  как свидетеля, разумеется.

 —  И изъять какие-то предметы?  —  продолжал допытываться Гусев.

 —  Да, и изъять предметы,  —  объяснил я.  —  Вот у меня, в частности, изъяли мобильный телефон, как бы в плане залога, что я явлюсь на допрос.

 —  А у меня изъяли оружие.

 —  Зарегистрированное?  —  сразу поинтересовался я.

 —  Зарегистрированное. А что, они могут как-то ликвидировать мою регистрацию?

 —  Нет. Этого не может быть, потому что регистрация ведется в специальных книгах, и если вы даже потеряете удостоверение, документ, который выдается вам органами регистрации МВД, все равно останется запись о регистрации в книгах, поэтому никаких опасений быть не может.

 —  А вдруг они скажут, что из моего ружья кого-то убивали?

 —  Да нет, это они вряд ли смогут сделать.

Но я чувствовал, что не очень успокоил его, так как у него был достаточно нервный вид.

Гусев то и дело смотрел на часы, видимо, ожидая кого-то.

 —  Что-то адвокат мой не едет,  —  сказал он.