«Вот в чем дело!  —  подумал я.  —  Значит, все связано с моим клиентом!»

 —  Соответственно,  —  продолжал замначальника,  —  на машину, на которой он ездил,  —  а она была засвечена, как вы понимаете,  —  мы поставили «сторожок», то есть объявили розыск.

 —  Понятно,  —  сказал я.  —  Таким образом, машина была в розыске, и вы задержали мою жену.

 —  Да, так и есть,  —  сказал замначальника.

 —  Но, насколько мне известно, машина чистая, не угнанная. Я проверял ее через ГАИ.

 —  Нет, тут проблем никаких нет. Машина никакого криминального шлейфа не имеет, кроме одного  —  на ней ездил бандит, которого мы ищем.

 —  Ну,  —  сказал я, сделав паузу,  —  тогда все проще.

 —  Да нет, не совсем. Дело в том, что сейчас эту машину тщательно обыскивают,  —  он помолчал,  —  и я думаю, что к концу нашей с вами беседы результаты обыска уже будут готовы.

Таким образом, замначальника намекал мне, что если беседа окончится без пользы для него и никакой информации от меня он не получит, то не исключена возможность, что в этой машине может быть найдено что-то криминальное. Поняв возможность провокации со стороны правоохранительных органов, я продолжил:

 —  Вам, наверное, хорошо известно, что мы не являемся владельцами этой машины  —  ни я, ни моя жена, и что вы там найдете криминального, мы к этому отношения не имеем. И прошу эти слова занести в протокол.

 —  Что же вы так плохо о нас думаете? Если там ничего криминального нет, то мы ничего и не найдем. А если есть, тогда, уж извините, будем разбираться, имеете ли вы к этому отношение или нет. Кстати, где ваш клиент находится сейчас?  —  как бы между прочим спросил начальник.

 —  Я не знаю, где он находится, и я живу по принципу: меньше знаешь  —  крепче спишь. Он мне не звонил, когда собирается приезжать  —  я тоже не знаю. Своими планами он со мной не делился, да я и не интересовался этим.

Формальный допрос закончился, беседа начала принимать традиционный характер, типа морали, которую можно выразить одной фразой: как вы можете защищать таких бандитов?! На это у меня имеется такой же традиционный ответ: рано или поздно всех надо защищать, что эта защита гарантирована государством и закреплена в Конституции, и я выполняю свои служебные обязанности. А что касается моего личного участия в этом деле, то пусть не я, пусть придет другой адвокат,  —  какая разница, кто это будет делать?

 —  Все это так,  —  согласился со мной начальник.

Вскоре в кабинет вошел какой-то оперативник и сказал, что машина чистая, ничего не найдено. Слава богу, подумал я, что дело на этом закончено!

Другим законником, с которым мне, как адвокату, пришлось тесно работать в качестве защитника, был представитель воров славянского крыла, Петр Козлов по кличке Петруха. Основанием для участия в качестве защитника было возбуждение уголовного дела еще весной 1996 года.

Тогда Петр Козлов ехал на своем «Мерседесе» и неожиданно в районе Киевского вокзала был заблокирован несколькими машинами правоохранительных органов, в одной из которых находились руоповцы и отряд СОБРа. Петруха попытался уйти, но тогда был открыт шквальный огонь, в результате чего «Мерседес-600» потерял управление и врезался в столб. Всего потом было найдено около 20 гильз от патронов.

Из находившихся в машине никто не пострадал, поскольку она была бронированной.